Чем больше Агнесса говорила со своей новой знакомой, тем более удивлялась чистоте ее помыслов. Неужели остались еще подобные искренние создания, коии не видят подвоха и не отличают лжи и притворства? В ней нет жеманства и неприятного желания всем нравиться, как то принято в каждом жесте молодых дам, вышедших в свет. Вся состоящая из восторженности и любви к ближнему, Екатерина Дмитриевна представляла собою тип идеальной супруги. Такие нравятся мужчинам, но, как часто бывает, следуя заложенным природою инстинктам, они начинают искать на стороне горячей и бурной страсти, коей не хватает им в мирном семейном гнездышке. Впрочем, не тороплива ли Воронецкая с выводами? Не стоит ли порасспрашивать собеседницу еще? Не найдется ли хотя бы один-единственный изъян в ее стройно выверенных принципах христианского восприятия жизни? Княгиня решила продолжить эксперимент.
- Ваши мечты прекрасны, ma chérie, - Ягна смягчила тон голоса, превратившийся из ледяного в снежный. – Самое важное, дабы обе семьи проживали дружно под одной крышею, - Агнесса замялась, давая понять, будто и эта забота не обошла ее стороной. – Бывает так, родные супругов не всегда готовы… воспринять друг друга с уважением. Ах, впрочем, я снова завожу беседу о своих печалях, и подобное отнюдь не красит меня в Ваших глазах. Простите меня, дорогая княгиня, скука одиночества заставляет жадно хвататься за возможность говорить и искать сочувствия собственного положения, что совершенно недопустимо, - Воронецкая поправила съехавшую шаль и краем глаза заметила, как за их парой наблюдает Левинька Нарышкин. Отставной камергер, герой Фридланда и Гельсберга, бывший гусар, добрейшей души лентяй и красавец. Холост, беспечен и своего не упустит. Княгиня, не став демонстрировать свою внимательность, вернулась к незатейливому разговору с Екатериной Дмитриевой, одновременно подумав, что неплохо бы познакомить ее сиятельство и Льва Александровича. Во всяком случае последний сможет оценить ангельскую красоту ее знакомой.
- Орехи и мед – великолепное сочетание, - Ягна в первый раз за вечер оказалась искренней. – Я, кажется, уже влюблена в Грузию, и мое нетерпеливое желание попробовать ее кухню простительно! Прошу Вас, ma chérie, не забыть об обещанном приглашении, я буду ожидать его каждый день, - орехи и мед. Как соблазнительно звучит. Почти также как кровь и вино. Как морфий и магия. Как месть и боль. Как сила и страх. Как… Впрочем, пора остановиться. Она уже скучает по сухим катакомбам Лазаревского кладбища, где беседы проходят между делом, сплетни проскальзывают между пробной вязью заклинаний из старых, чудом добытых книг, а новости обсуждаются за тщательным ручным трудом по изготовлению медальонов и вышивкой пентаклей. Там нет запретных тем, нет этикета, нет условностей… нет мужчин, глупых, самодовольных болванов, не способных разглядеть у себя под носом смерть с аккуратно уложенной прической, нитью жемчуга на шее и кашемировой шалью на плечах. Но не стоит отвлекаться, дабы собеседница не заметила, как далеко отсюда блуждают мысли ее визави, коей меньше всего хочется говорить о маленьких паршивцах.
- Не просите прощения, милая Екатерина Дмитриевна, - Агнесса оправляет платье, делая едва заметный приглашающий жест. Если Левинька не растяпа, то должен обратить на него внимание. – На все Божья воля, и я всем сердцем принимаю Его неисповедимые для нас пути… chère amie, - кажется, что Воронецкая с удовольствием произносит слово «подруга», но оно ей неведомо. Пани всегда скрыта от всех и каждого. В ее гардеробе хранится множество масок, и каждый полагает ее очередное лицо искренним, но истина такова, что никому никогда не являлась настоящая Агнесса. Никто, даже в «Асмодее», не ведает и не знает, сколько нитей сплетает между собою шляхетская ведьма, и как планомерно и целенаправленно идет к своей цели, путая следы. И сейчас в очередную ловушку попался бравый Нарышкин, коий не пропустил знаки внимания пани и уже поспешил к дамам, на ходу оправляя свой элегантный сюртук.
- Агнесса Ксаверьевна, простите великодушно, что самым предерзким образом не успел поприветствовать Вас, - Левинька поцеловал бледную безжизненную руку Воронецкой. – Но познакомьте же меня с Вашей очаровательной собеседницей. Удивительно, право слово, но мы не встречались ранее, хотя мне казалось, будто я знаю весь Петербург.
- Лев Александрович, рада видеть Вас в добром здравии, - Ягна чуть склоняет голову в знак благорасположения и обращается к светловолосой красавице. – Прошу Вас простить пылкость дядюшки нынешней именинницы, ma chérie. Il n'arrive pas anciens hussards (Не бывает бывших гусар). Позвольте представить Вам Льва Александрович Нарышкина, он нынче совершенно забросил службу - и военную, и статскую, предпочитая скучать в обществе подобных мне старых дам. А Вы, cher Leo, извольте почитать и жаловать княгиню Екатерину Дмитриевну Чавчавадзе, супругу князя Левана. Вы, верно, слышали о нем?
Нарышкин отвесил представленной ему даме учтивый и мягкий поклон. А пани бросила взгляд в ту сторону, куда ушел муж добрейшего из ангелов. «Посмотрим, что ты скажешь теперь, Леван. Думаешь, твоя жена – это твоя собственность, и ты наивно полагаешь, будто никто более не посмотрит на нее как на сокровище? Самонадеянный дурак. Не умея сберечь драгоценность, зачем же ты приобретал ее?»