Слушая отца, Александр понимал что перед ним не шутник. То был не человек, ибо он не замечал подобную манеру речи ни у кого, с кем приходилось говорить. Манера разговаривать была потусторонней, словно не из этого мира. Так мог говорить только дух покойного, давно потерявший связь с действительностью, но пожелавший по каким-то причинам остаться в этом мире.

В тот момент Лизхен крепко сжимала руку и Саша это чувствовал. Он также услышал что ответил Георгий Петрович и заметил как тот направился к призраку.

— Георгий Петрович! Не надо! -резким выкриком и движением руки пришлось остановить его.

Очень было страшно что дух исчезнет, а не хотелось бы. Это то чего он хотел, но даже не мог представить что подобное может быть! Разве верил в то что в Михайловском замке действительно можно встретить душу покойного хозяина. Может и верил, но даже не рассчитывал что душа захочет с ним говорить. Уж тем более произносить те слова, что произносил… Он? Оно? Она?

— Отец я… Я так и не нашёл покой. Я, откровенно говоря, не знаю. Я думал что придя к власти, смогу сделать Империю лучше - реформировать всё, как Пётр Великий. Но всё оказалось сложнее, все ждут от меня решений. И одному выгодно одно, другому другое. Никто не думает о стране, каждый только о своей шкуре!

Александр решил что перед потусторонними силами, разговаривая с тем, кто уже давно на том свете не стоит врать. Что будет? Чем обернуться его откровения? Об том он не думал. Как и не сообразил спросить к добру явление души или к худому. Хотя знал что подобное принято спрашивать у всех появившихся покойных. Но… забыл. Хорошо что супруга оказалась расторопней и сообразительней: извинилась, попросила не причинять вреда и даже его поддержала.

Ответ покойного оказался весьма благодушным. Дурного не стремился причинить, всего лишь искал ответы на вопросы, что мучают Павла I все эти годы. Что же, настало время для новой порции откровений. Саша вновь заговорил и снова не врал:
— Я не велел убивать тебя, отец. Это всё заговорщики. Мы говори о заточении, ссылке, но никак не об убийстве. Я все эти годы жил с мыслью о том что на моих руках кровь собственного отца. Но так не должно было быть.

Чуть помолчав, он добавил.
— Я много понял за эти годы. Вокруг много лжецов, мало кому можно верить. Я стараюсь отстранять от государственных дел всех таких. Но всё непросто. Очень сложно, порой, разобраться кому можно верить, кто прав… Ты… меня понимаешь?

Подпись автора

Недаром лик сей двуязычен. Таков и был сей властелин: К противочувствиям привычен, В лице и в жизни — Арлекин. © А. С. Пушкин

Да уж, происходящее в комнате сейчас совсем не напоминает чью-то дурную шутку, несомненно, и правда, в замке обитает призрак покойного Государя. И Саша твёрдо осознаёт это, поэтому и выглядит таким растерянным, немного испуганным, пусть и отчаянно храбрится. Но как же такое вообще возможно? Ведь призраков не существует, об этом упорно твердят хотя бы те же святые отцы церкви?  Ох, насколько же сложно принять как данность, что в данный момент с ними беседуют именно призрак покойного Павла Петровича.

В лёгкой панике Элиз мысленно перебирает в памяти все свои невеликие познания о том, как следует вести себя с визитёрами из потустороннего мира, чтобы не нажить себе на голову бед. Кажется, в экзотерических книжках советуют перекреститься, сотворить про себя молитву и тогда гость из загробного мира исчезнет туда, откуда явился. Но проверять этот совет на практике пока как-то совсем не хочется, тем более что пока призрак ведёт себя исключительно мирно, не пытается причинить зла, лишь тихо, еле слышно, ведёт беседу.

- Благодарю Вас, Ваше Императорское Величество, может ли мы сделать что-то, чтобы Ваша душа упокоилась с миром? 

В самом деле, лично Элиз всегда любила и уважала покойного свёкра при всех его чудачествах и своеобразном нраве. Поэтому ничего удивительного, что призрак вежлив и миролюбив, зачем ему творить зло невестке, так напоминающей лицом первую любимую покойную супругу? А Саша и вовсе любимый старший сын, наследник, если не считать истории с заговором, к нему у покойного Государя тоже нет, в общем-то, претензий. Но вот история с заговором... О, будь прокляты те из заговорщиков, кто решился на такое беззаконие, как убийство императора! Ведь их грех невольно зацепил и Сашу, пусть тот и не давал согласия на убийство отца. Вот и сейчас, Саша, посетовав на горькую и тяжкую долю императора и нерадивых советников, сбивчиво, но искренне пытается извиниться перед отцом  за преступление злодеев-заговорщиков. Как же горько и больно слушать это! Ну, почему именно мягкий, добрый характером Саша вынужден был начинать царствование с убийства отца, с того, что над ним Дамокловым мечом висит вина в отцеубийстве? Не в силах сдержать, Элиз снова подаёт голос:

- Ваше Императорское Величество, у нас с Александром нет и никогда не было друг от друга тайн или секретов, поэтому могу засвидетельствовать - Саша ничего не знал о страшных планах заговорщиков и никогда бы не да своего согласия на такое ужасное преступление. 

Саша снова пускается в рассуждения о том, как тяжко управлять огромной страной. Может быть, стоит оставить его наедине с духом покойного Государя, вернуться в комнату и увести с собой герцога  Ольденбургского? Всё-таки, возможно, Саша хочет о чём-то поговорить с отцом без свидетелей, излить ему свою душу. Но, с другой стороны, хоть призрак и ведёт себя пока исключительно спокойно и миролюбиво, где гарантия, что в любую минуту этот гостью с того света не переменит своих намерений и не перейдёт к открытой агрессии? Говорят же, что призраки часто перенимают характер тех, чей облик принимают, а у покойного Павла Петровича нрав был крайне переменчивым и непостоянным. Конечно, Элиз не считает себя великим знатоком духов и призраков, но втроём в случае воинственного и агрессивного поведения призрака справиться с ним в любом случае будет проще, чем если наедине с желающим причинить ему зло пришельцем с того света останется Саша. Нет, оставлять Сашу одного с призраком нельзя, лучше держаться на почтительном расстоянии, не никуда не уходить.

Подпись автора

Свободу лишь учася славить, Стихами жертвуя лишь ей, Я не рожден царей забавить Стыдливой музою моей.

Но, признаюсь, под Геликоном, Где Кастилийский ток шумел, Я, вдохновенный Аполлоном, Елисавету втайне пел. (А.С. Пушкин)