Конечно, Сашу умиляет её святая вера в то, что никто не желает ей зла, и что случившееся на балу не более чем трагическая случайность. Супруг всегда был большим скептиком по этой части, предпочитая доверять в этой жизни только паре самых-самых близких людей. И тем лестнее для Элиз, что с самого начала семейной жизни в число этих близких и пользующихся доверием Саши людей входит и она сама. Может быть, когда-то связывающая их влюблённость давно уже ушла в небытие, но доверие и привязанность друг другу всё также неизменны.  С удовольствием отдавая должное вкусной ботвинье, Элис пожимает плечами:
- Возможно, я ужасна наивна и неправа, но всё же тот случай не похож на злонамеренную попытку навредить мне, хотя бы потому что глупо использовать для этой цели такой странный способ, который легко нанёс бы вред массе совсем посторонних людей. И всё-таки я теперь даже отказалась от своих любимых одиночных пеших прогулок, повсюду передвигаюсь только в сопровождении охраны.
Уф, какая же в комнате духота! Наверное, стоит открыть окошко. Позвать, что ли, для этого прислугу? Но пока слуги появятся на пороге комнаты, пока справятся с окном, проще сделать такое пустяковое дело самой. Тем более не хочется нарушать доверительную и тёплую атмосферу, которая сейчас витает между ней и Сашей, явившиеся слуги могут запросто всё испортить. Поднявшись из кресла, Элиз быстро подходит к окну и распахивает его настежь. Ну вот, так-то лучше, свежий воздух с улицы уже врывается в комнату! Правда, вместе с притоком свежего воздуха врывается и обычный уличный шум - слышится скрип телеги, ржание лошади, какие-то мужские голоса громко переговариваются между собой. Снова вернувшись на своё место, Елизавета пристально смотрит на супруга. Да, уж для неё-то Саша точно как открытая книга, максимально ясен и понятен, каждая его эмоция, каждое чувство заметно без всякого труда. Вот сейчас супруг приятно удивлён моральной поддержкой и предложением помощи с её стороны (как будто она хоть раз давала повод сомневаться, что всегда подлежит, будет на его стороне!), но ужасно устал и утомлён, держится, кажется, из последних сил. Ах, Саша, Саша, на передовой, командуя русской армией, немудрено устать так, что хочется забыться и не помнить кошмара войны, необходимость отвечать за жизни русских офицеров и солдат, принимать сложные, порою даже откровенно ужасные по сути решения. Вот и голос Саши звучит устало, как будто на него взвалилась разом какая-то непосильная, тягостная ноша. Придвинув своё кресло вплотную к супругу, Элис тихо шепчет, поглаживая Александра по руке:
- Мы всё обо мне, да обо мне, а ты выглядишь таким усталым! Совсем не жалеешь себя, душа моя. 
Вот такие минуты вдвоём в последнее время катастрофическая редкость, даже в предвоенные месяцы почти не удавалось просто побыть наедине друг с другом, помолчать, а потом поговорить, как подобает хорошим, добрым друзьям, которые знают друг друга уже много-много лет. А сейчас тем более и обычные встречи будут крайне редкими, пока не закончится война и наполеоновские полчища не погонят прочь из России, чего уж говорить о возможности таких тихих, уютных посиделок. Нет, Элиз, конечно, найдёт чем занять себя, без дела сидеть не будет ни в коем случае. Катиш из Твери на свои средства снарядила целый Тверской егерский полк - что ж, Элиз не отстанет от невестки, займётся устройством госпиталей для раненых в сражениях, организует благотворительные вечера, ярмарки, все доходы от которых пойдут на благо русской армии. Но всё-таки ужасно скучно и тоскливо будет без Саши, если он снова умчится командовать армией, не доверяя этой важнейшее дело никому из опытных полководцев.       
- Саша, ты же помнишь, что можешь рассказать мне всё, что беспокоит и тревожит тебя, и я выслушаю, пойму и поддержу каждое твоё решение или идею?

Подпись автора

Свободу лишь учася славить, Стихами жертвуя лишь ей, Я не рожден царей забавить Стыдливой музою моей.

Но, признаюсь, под Геликоном, Где Кастилийский ток шумел, Я, вдохновенный Аполлоном, Елисавету втайне пел. (А.С. Пушкин)