«НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО» (1959 года)Посмотрел ещё один фильм с Василием Ливановым, его вторая киноработа. Был чрезвычайно восхищён операторской самоотверженностью и тем, в каких условиях пришлось всё снимать. Титанический труд. После просмотра «Неотправленного письма» и чтения дневника о съемках - «Выживший» кажется лёгкой прогулкой по летнему саду. Ниже сноски и цитаты из дневника участника съемок. Прочтите, не поленитесь, поймёте на что готовы люди искусства.

Сюжет фильма рассказывает о трагической судьбе группы советских геологов и их проводника, отправившихся в глухую тайгу на поиски алмазных месторождений.

«17 октября 1958 г.
Вот уже несколько месяцев мы в экспедиции. Живем в тайге, вокруг на десятки километров – ни души, ни живого существа. В гости приходят лишь четвероногие. Живем сносно, даже комфортабельно, на полном самообслуживании: свой движок, своя кухня.
Прилижется зима, резко упала температура воздуха. Со дня на день станут реки. Снимать становится все сложнее, каждый кадр берем с боем. Работаем почти вслепую. Удручает отсутствие контроля за тем, что снято: почти ничего не видим, готовый материал Москва присылает редко. А если брак? О пересъемке на студии страшно и подумать – такая неправда попрет. А здесь, пока сообщат, можно и не успеть повторить».

«2 ноября 1958 г.
Холода нестерпимые: 40 – 50 градусов ниже нуля. Камеру больше держим на груди под шубами, чем ею снимаем. Не тянет и двадцати кадров замерзает мгновенно. Серебряные аккумуляторы спасают. Кадры все задуманы с ветерком, а его нет – «закон бутерброда» в кино действует, как нигде, безотказно. Леденящее безветрие. Снимаем с ветродуем, да не с одним. Адская машина! На Смоктуновского страшно смотреть: к концу каждого дубля – не лицо, а белая маска. После с трудом оттирают. И Сергей Павлович бывает не лучше, но этот никого и ничего не замечает, кроме своего кадра. Как он выдерживает – непонятно».

«5 мая 1958 г.
Делаем заглавный кадр. План – самолетный, снимаем в воздухе: павильонный «рир» - не для Урусевского. Попробовал бы кто-нибудь предложить ему такое! Сюжет несложный: четверо геологов у иллюминаторов высматривают место высадки.
Пятый вираж, а все никак не приладимся: не удается совместить крупный план актера с пейзажем. Идем низко, ниже не позволяют правила. Качает невероятно.
Вышел из строя Калатозов: успел проговорить «Мотор!» и отскочил в хвост салона. Таня и Вася тоже лежат. Держится один Смоктуновский, но он такой зеленый… Хорошо, что не на цвет снимаем! В порядке, конечно, Сергей Павлович. Операторам, им положено – и в воде не тонуть и в огне не гореть.
Но вот сдал и Смоктуновский, держится из последних сил, то и дело отбегает в сторону… прийти в себя. Очевидно, Сергей Павлович сейчас прекратит съёмку…».

«15 июля 1958 г.
На несколько дней ушли из лагеря в горы. Природа как специально место для съемки приготовила – валунов до горизонта. Дорабатывать пейзаж не надо. Одна сложность – как добраться? Осветительную аппаратуру решили не брать, операторский кран – тоже. На руках его не втащить, о транспорте нечего и думать, ни одна машина не пройдет. Берем только то, что укладывается на загривках и в руках. Работенки для группы хватит, все впряглись, но никто не ропщет. Видно, пейзаж всех поразил.
Сергею Павловичу здесь не обойтись без верхней точки: без движения, без смены ракурса он кадра не снимет, а если что придумает, ни за что от этого не откажется. И ведь не только изобретает – всегда знает, как выдумку осуществить.
Соорудили вполне инженерное сооружение. Как все талантливое – простое: два ствола и на растяжках люлька, похожая на качели. Правда, не стволы – стволища, метров по шесть: попотели, пока подняли. Мучились не зря – получилось».

«21 августа 1958 г.
Принялись за «Пожар». Убийственный объект. Вся картина – сплошь стихийные бедствия. Если бы не такая отличная группа подобралась, ни черта бы здесь не сняли! Опять «делаем» тайгу в тайге. Для новых съемочных точек корчуем деревья, ворочаем камни. Кажется, всю тайгу перекопали. Тащим на высоченный бугор сухой лес. Опять на одном энтузиазме, транспорту и туда ни пройти, ни проехать.
С самого рассвета, с пяти утра, выкладываем стометровую огненную панораму. Каждое дерево (а их вокруг сотни) надо обернуть паклей, обмазать, облить бензином. И надо успеть до вечера снять кадр, иначе весь труд насмарку – на ночь легко воспламеняющуюся тайгу оставлять нельзя: от случайной спички так запылает, что не остановить. Понарошку горит – и то страшно глядеть.
Это сколько же леса придется обработать для панорамы! Практически все вокруг. Но по-другому тоже нельзя. Во-первых, камера у Сергея Павловича в руках – значит, будет импровизировать; во-вторых, актеры могут в пламени запутаться и не туда кинуться. А дубль возможен только один, без всяких репетиций. Здесь, если репетировать, никаких сил и времени не хватит. В уме все разыграно, спланировано, но, как начнут падать головешки, рушиться деревья, вполне может кого-нибудь лизнуть огнем. Техника безопасности никогда бы такого не разрешила. Должно получиться эффектно, если пиротехника сработает вовремя и не подведут актеры. За Сергея Павловича можно не беспокоиться – небольшие отклонения откорректирует, из кадра ничего, что ему нужно, не выпустит».

«24 августа 1958 г.
Придумал Сергей Павлович кадр совершенно без учета собственной «воспламеняемости» - себя с камерой внутри огня, в самом центре. Что же потом удивляться «эффекту присутствия», если оператор с камерой почти горел на костре – без фокусов, самым натуральным образом.
Замотали его, как куклу, в асбест. Хорошо еще, что согласился подстраховаться. Но какой же это добавочный вес к камере, сколько килограммов! Поначалу шло гладко. Одна накладка: Таня все же привалилась не к своему дереву, но Сергей Павлович выкрутил камеру, будто так кадр и задумал. Ватник на нем вспыхнул, несмотря на асбест, с трудом сбили огонь. А он злился, что били по спине, - помешали доснять.
Завтра все сызнова, начнем с того же кадра, если съемка– Тане сильно прихватило огнем руки. Дублерша тут не годится – слишком крупный план, подмена будет видна».

«25 ноября 1958 г.
Снимаем финал: вертолету нужно зависнуть над льдиной, на которой лежит умирающий Сабинин. Снимаем тоже с воздуха, с другого вертолета. Опять без авиации – ни шагу. Но теперь даже проверенная система ориентиров, которая спасала нас при съемке на земле, не поможет – нет никаких веточек, стволов, помогавших засечь самолет в кадре. Да и время опасное, скоро весна, тогда съемкам конец. Реки здесь коварные, могут вскрыться сразу. Смоктуновскому предстоит «удовольствие» - полежать в ледяной жиже. Все трое – он, Урбанский, Ливанов – отказались от дублеров, решили сами гореть, мокнуть, мерзнуть.
Идем на бреющем полете. Урусевский прирос к иллюминатору. Наконец-то наша льдина со Смоктуновским! Кеша – просто страшный, весь обледенел. И еще новость – трещины кругом и на глазах ветвятся. Сергей Павлович даже в лице изменился, когда увидел. Круто повернули назад – надо торопиться эвакуировать Смоктуновского, дороги уже минуты… Хорошо, что дубль сняли! Но они с Калатозовым наверняка захотят сделать хотя бы второй. Один дубль – слишком большой риск: царапина, пылинка на пленке – ОТК не пропустит, пусть хоть на Луне снято.
Теперь будем снимать с куклой, хотя Сергей Павлович не любит липы, да и с ней совсем не тот кадр – дальний, обзорный. А Кеша везучий – сняли его вовремя. Через несколько минут после второго дубля так рвануло нашу съемочную площадку, что остатки муляжа всплыли далеко внизу».

Ух, просто блестяще. Люблю такие динамичные работы.