✦ ВОЗРАСТ, ДАТА РОЖДЕНИЯ:
26 лет.

✦ РАСОВОЙ ВИД, ОСОБЕННОСТИ:
Человек.

✦ ЛОЯЛЬНОСТЬ:
Собственные интересы, навязанные «Утраченной надеждой».

✦ РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ:
Скрипачка в государственном театре оперы и балета Йорка. Там же работают Николетта и @Nicolas Fonteyn

✦ НАЛИЧИЕ ПРЕДМЕТОВ, АРТЕФАКТОВ:
Скрипка, что подарил отец - твой меч, твое знамя; бережно хранимые в оклеенной коробке из-под обуви открытки от родных и немногочисленных друзей, а также побрякушки и мелочи, при взгляде на которые переполняют светлые воспоминания. В Грезах явно будет все, что только душа пожелает (а Летта и Ники - позволят).

Звезда всегда взлетает ввысь,
Пока я жду среди кулис.

- Ты одна из… - Моих кошмаров. Недосказанная шутка повисла в воздухе, но Летта, прищурившись, помотала головой. - Тебе чай с сахаром или без? С сахаром… О, он особенный, mon cherie, тебе понравится. С послевкусием невысказанный обид.

А Кассия славно травила в них саму себя. Дерзкая и деловитая, всегда старалась показать себя лучше, чем была на самом деле. Кэсс всю жизнь мечтала обладать магическим даром, хотя бы его крупицей - ей было бы достаточно почувствовать себя особенной, а не простым человеком. Она столько могла сделать, пролить в свою музыку настоящее волшебство! Кэсс и музыкой-то начала заниматься, потому что «искусство, а особенно, музыка - магия, которую творит само человечество».

Но взглянуть даже на ее близкую подругу - девчонка Энкри, пишущая кровью истории и оживляющая их одним лишь словом. «У меня не получается, я бесполезна для своей семьи», - когда Эвелина произносила подобные слова, хотелось встряхнуть ее за плечи. Ведь она может хотя бы что-то сотворить в реальности, а не как Кассия - в своих снах. Не говорите, что игра на скрипке в оркестре театра - это большое достижение… это стало достижением, стоило выступить на публике с сольным концертом, но по ту сторону закрытых глаз. Ее музыкой восхищались, все музыканты Грез беспрекословно подчинялись, и какая разница, что из-под сюртуков торчат кости?

Хотелось, чтобы признание было таковым и наяву. Слава, а не край оркестровой ямы.

- Как душераздирающе! Никто не любит маленькую Кассию, - Летта наигранно вздохнула и приложила ладонь ко лбу. Может, стоит позабавиться? - Ники, как думаешь, от лавров в нашем царстве ей станет лучше? В конце концов, она - наша почтенная коллега!.. А я бы посмотрела, как со временем ее лицо становится все более печальным.

Кассии начинало казаться, что сновидения - довольно осознанное место и ими можно управлять. Нет, не менять сюжеты и уже полюбившиеся пейзажи по ту сторону закрытых глаз, но все же знать, что все выборы принимаются именно с ее подачи. Она выбирает цвет своего платья и решает, танцевать сегодняшней ночью или гулять среди темных роз в саду. А если ее попросят и ласково назовут «mon cherie» - с горящими глазами сыграет спящим, ведь здесь ее совершенно неожиданно заметили.

Не то, чтобы Кэсс захватывала георгианская эпоха - в душе она носила доспехи, а не платья. Смычок был ее мечом. Но здесь к ней приходила неведомая сила, уверенность, именно та, которую искала в Яви. «Утраченная надежда» стала утешением в печальные дни, и Кэсс играла на струнных вальсы, чувствуя награду за это, будто сны становились контролируемые. Спустя время она смогла повстречать образные ассоциации своих выдуманных друзей - Николетту и Николаса, что всегда выделялись в полных залах - и коридорах театра. Кассия шутила сама себе, что приплела в свои сны танцовщиков. «У меня всегда было хорошо развито шестое чувство, - думалось тогда Кэсс. - Или я вырываю персонажей из своих сновидений, а не с бумаги, как пытается Эвелина».

Желание подняться из вторых скрипок было всегда сильнее здравого смысла и таланта. Кассия имеет все: любящую семью, друзей, работу, выросшую из хобби. Не было лишь дара, которым грезилось с детства. Она мечтала управлять растениями с помощью своей игры, позволять им распускаться самыми прекрасными цветами и придумывать свои собственные соцветия - как в музыке, так и на диких кустарниках! И, конечно, их непростые свойства.

Во снах, стоило лишь заиграть, Кассия выращивала целые кустарники причудливых цветов, бутоны с которых нередко пропадали (из них Кошмары делали яды для отравленных чаепитий, ведь нет ничего лучше для напитка, чем страдания, завуалированные в прекрасную форму этого мрачного мира).

✦ ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
// проблемы с манерами, из-за чего иногда у Летты просто рукалицо, глядя на тебя х)
// знаешь, как сыграть мелодию, чтобы все рыдали, но из-за собственных страхов частенько лажаешь;
// вдохновение

✦ ОТНОШЕНИЯ И ПЛАНЫ НА ИГРУ:
Мне нравится смотреть, как твои глаза горят от, казалось бы, исполненных надежд в Грезах. И нравится, как они блестят от слез в Яви, ведь если из оркестровой ямы слышатся фальшивые звуки - представляю, как ты в истерике ломаешь смычок. Во сне ты идеальна, теперь сталкивайся с реальностью, подруга, ведь ты - моя проекция, пусть я и отгоняю подобные мысли. И мне бы сжалиться над тобой и вдохновить, но кошмары воспитывали во мне не сострадание…
Ты очень дружна с @Evelina Encre , которая на спектаклях со скромной улыбкой передает тебе красивые букеты. Можешь быть уверена, что один зритель аплодирует тебе громче всего зала.

П Р О Б Н Ы Й   П О С Т

Николетта сжала ладони в кулачки, пронзая ногтями кожу. С бледного лица ушли последние краски, когда сценарий собственного сновидения пытались переписать другие, вонзая добродушные улыбки в оскорбленную честь и призывая к миру. Ее Кошмары не могут желать этого спящим, они вообще не должны ее ослушиваться!

Схватившись одной рукой за дверь, Летта выглянула в коридор. Никого, кем можно было бы заменить «болванчика». Лишь эхо прекрасной музыки проносилось мимо со сквозняками и танцевало с красным пламенем свечей. Сегодняшний приём должен пройти подобающе, на ее результаты смотрят дримлорды, особенно пристально - Эверневер и Сент-Мор, и не хотелось допускать даже мысли о том, что забывшиеся Кошмары могут высказывать свои предложения по сюжетам спящих, могут изменять устои царства, в котором обитали. Черт, будь здесь Николас, он бы точно посоветовал развеять фалалея на месте, и Летта бы охотно согласилась.

- Но этот человек высказался неподобающим образом о моей службе, - один из гостей указал на тощего мужчину в мундире, что сложил руки на груди и демонстративно отвернулся. - Я двадцать лет защищаю честь нашей страны, сама королева наградила меня!

Парик уехал в сторону, открывая блестящую лысину, когда оскорбленный начал хлопать по карманам своей пехотной формы. Ликующее «о-хо-хо» заставило Летту вздрогнуть и недовольно обернуться обратно к присутствующим, когда всем [float=right][/float] продемонстрировали блестящий камень, больше напоминающий женскую подвеску, а не государственную награду. Но, скорее всего, в голове у спящего, никогда не участвующего в настоящих войнах, любая блестящая вещь могла иметь подобное значение.

- Возьмите свои слова назад и принесите извинения!

- И не собираюсь, - тонкие пальцы оппонента нервно захлопали по предплечьям. - Это не награда, а дамская побрякушка. А Вы, сэр, простой обманщик.

«Вы все здесь обманщики».

Понемногу Николетта начала успокаиваться. Чем громче спорили гости, тем больше вновь вписывались в сюжет, милый сердцу. Быть свидетельницей раздоров всегда сладостно, губы растягивались в хищной улыбке от каждого горького слова и взгляда, что пылал ненавистью. Ей нравилось вкладывать револьверы в ладони своих спящих и легко касаться их плеч, шеи, лопаток перед дуэлью, вызывая ещё больше мурашек.

Сквозь слова и колкости, размахивание руками и париками, Летта посмотрела на своего «болванчика» и наклонила голову на бок. И все же - почему он посмел ослушаться? Николетта задумчиво крутила тонкое колечко, в котором была сосредоточена часть ее сил над Грёзами. «Латать» творения из песка всегда было легко, их разум поддавался чувствам и настроению создательницы, поэтому не было нужды даже стягивать невидимые швы.

А сейчас…

«Как… необычно».

Летта не понимала, что ощущает больше - восторг или презрение. С каждым поворотом кольца ее сила проходила сквозь растерянное создание и не могла напущать ни единой песчинки, вложенной Николеттой. Это не ее творение. Это Сон. Чужой, причудливый. Забавный. Кому из гостей он принадлежал?

В комнате началась перебранка. «Тыканье» пальцами, разъярённое хождение вокруг мебели, те предметы интерьера, что оказывались в руках, с грохотом опускались на место. Фарфоровые фигуры подрагивали от громкого топота и норовили сорваться с тумб.

Стоило приблизиться к странному «секунданту» и взять его под локоть, как почувствовалась приятная дрожь по всему телу. Николетта отпустила его и, хитро улыбнувшись, вновь обратилась к собравшимся:

- Пройдемте в сад, джентльмены, - наивность играла румянцем на бледном лице. Летта подошла к лысому спящему, что от негодования успел побагроветь, и заботливо подтолкнула его к выходу, тихо проговорив: - Вы все делаете правильно, нельзя прощать подобное хамство! Представьте, какой кровавый орден расцветёт у него на груди после Вашего выстрела!

Хмыкнув и ещё раз одарив противника гневным взглядом, мужчина поправил мундир и вышел из гостиной. Секундант двинулся за ним, одобрительно кивнув Летте.

Когда коридор поглотил звук удаляющихся шагов, девушка обратилась к другому спящему, который явно раздумывал, стоит ли проснуться до финального «пли».

- О, ему не удалось обмануть Вас бесценными блестяшками и потешить своё самолюбие, которое явно… - Летта нахмурилась, словно даже мысль об этом была для нее омерзительна. - …ничего из себя не представляет. Прошу, покажите ему, чем наказывается ложь, - подойти [float=left][/float] ближе, подобрать его ладонь и сжать в знак поддержки. Здесь можно проливать кровь по любым поводам, если им угодно, и повеселит Летту.

Люди сами жаждали этого выплеска эмоций… кровоподтёками и открытыми ранами. Николетта подмигнула незнакомому Сну, когда отпустила ладонь спящего и рассеянно сообщила ему, что револьверы уже в саду.

Что ж, Летта и ее дражайший гость явятся на дуэль последними, без них все равно не начнут. Без второго секунданта.

- Позволь спросить, - ласково проворковала она, беря под руку Сон и выводя его в полутемные коридоры, - кто ты такой? С кем явился? - новое, иное существо впечатляло своими широко распахнутыми от замешательства глазами. Оно когда-нибудь видело кровь?