Пышные балы, огромные залы,
Звуки мазурки, смех озорной!
Вам ли не душно? Не жмут ли наряды?
В ночь не хотите умчаться со мной?
Я покажу Вам другие отрады,
Там, где читают, стихи под луной!

   Вера Фёдоровна заботливо поправляет развязавшийся платок, превращая в элегантный бант на шеи Петра. Они едут в экипаже вместе с Карамзиными, которых пригласили Бестужевы-Рюмины на рождественский бал. Последние обожали устраивать празднества на широкую ногу, весь свет собирался на их торжествах. Всё там было с шиком, блеском и лоском, но Петру столь великосветское мероприятие не нравилось, оно стесняло его поэтическую натуру. Он прекрасно знал, что его второй отец Карамзин вместе с женой тоже долго не задержится, отправившись к Муравьёвым. Под этот шумок князь вместе со своей супругой улизнут к Блудову на квартиру. Сегодня там соберется поэтическое общество, устроив шумные посиделки до утра.
   - Князь, голубчик, Вы задумчивы не в меру! Меня это настораживает! - озорным голоском, шутливо произнесла Вера, сморщив носик, когда экипаж проехал по мостовой, покачиваясь из стороны в сторону и она чуть было не соскочила прямо в объятья супруга, но он её удержал за руки. Как же она всё-таки проницательна! Действительно Пётр думал, как побыстрее исчезнуть с бала, ещё даже не появившись на нём. Они уже подъезжали, один из экипажей умудрился их обогнать, кучер разгорячено подгонял коней. Некоторые слишком торопятся появиться на этом рождественском торжестве, но Вяземский наоборот желал оттянуть сие событие, которое неизбежно. Николай Михайлович выглядел задумчивым, он до сих пор работал над своим сборником о российском государстве. Последнее время весь в трудах и слишком серьезен, ему не помешало бы развеяться. Екатерина его жена и единокровная сестра Вяземского, напротив, свежа и хороша, кто-то высказывался, что с неё прекрасно рисовать Мадонну.
   - Помните вологодского поэта Константина Батюшкова? Он должен появиться сегодня у Блудова. Печалюсь я за него, очень печалюсь, - отозвался Пётр на слова Веры, но разговор моментально поддержала сестра.
   - Отчего же? Разве не ты ли сам говорил, что он собирается в Петербургскую библиотеку на службу податься?
   - Говорил. Только последний раз, когда я встречал его в Москве, прибывал он в глубокой тоске по прошлому. Впечатлительный он человек будет, после отставки совсем захандрил...
    Не успел князь договорить, как экипаж остановился. Вера выглянула в окошко и воскликнула "приехали! Пора на бал!". Карамзин первый открыл дверцу и принялся подавать руку женщинам. Затем карету покинул Вяземский. Они направились на торжество своей небольшой семьей. Музыка уже доносилась из залов, раздевшись они предстали перед хозяевами в приветствиях, как подобало этикету. Народ подтягивался. Голоса слышались повсюду, превращаясь в общий гам. Вера шепнула мужу на ушко, что пойдет поздоровается со своими дальними родственницами, которых сразу же заприметила. Князь кивнул и остался совсем один, оборачиваясь по сторонам. Карамзины уже куда-то исчезли, может домашнюю библиотеку решили посетить? В любом случае, Пётр глазом моргнуть не успел, как вокруг незнакомые лица, знакомые тоже проскакивали, но больше незнакомых. Кто только не посещал Бестужевых-Рюминых? Почетным считалось быть приглашенными к ним на бал, особенно рождественский. Взяв с подноса лакея бокал шампанского, князь прильнул к нему и в нос ударили пузырики, отчего он поморщился чуть не поперхнувшись. На миг ему показалось, что он смотрится нелепо со стороны, но вида молодой человек не подал, заострив внимание на юных девицах, весело щебечущих в уголке. По всей видимости они обсуждали, кто их пригласит на танец и вели достаточно оживленную дискуссию. Среди них красовалась прекрасная дочь Павла Андреевича - Софья, в свети ходили слухи, что эта юная особа слыла весьма вздорным нравом. Князь задумался, залюбовавшись девами и попивая шампанское, пузырьки, которого уже испарились.