Ландо с откидной крышей подъехало по мощенной мостовой к пешеходной набережной. Внутри сидела женщина, чье лицо было непросто разглядеть за кружевами, свисающими с летнего зонтика. Само наличие у неё в руках этого зонтика - с длинной рукояткой, инкрустированными драгоценными камнями - говорило о том, что эта дама была не из простых. Рядом с ней сразу блекла горничная, что сидела напротив своей хозяйки. Любопытный наблюдатель смог бы заметить вторую девушку только когда та закрутилась вокруг госпожи, спустившейся с помощью лакея из ландо. Горничная подала знатной даме сумочку и оправила чуть смявшееся в карете платье, а затем по указу руки вернулась обратно в ландо. Женщина же минуту помедлила, а потом все же пошла тихим шагом по набережной.
Она долго сомневалась: а стоит ли вообще являться на назначенную встречу? Вопрос этот таил много подводных камней, ведь это было, по сути, продолжение супружеской измены. Дама, следующая по набережной, совсем не мучилась угрызениями совести. Супруга своего она никогда не любила, а после того, как он стал выражать свое недовольство от её образа жизни и отсутствия за последние десять лет второй беременности, у женщины только обострилось желание наградить благоверного развесистыми рогами. Будучи достаточно разборчивой, она остановилась всего лишь на одном любовнике. И вот за год отношений эта связь стала выходить из-под контроля. То её саму захватят эмоции, то любовник вдруг напишет очень резкое письмо с претензиями. Так несложно потерять бдительность и сделать свою связь достоянием общественности. На чувства мужа ей было плевать, а вот собственной репутацией женщина очень дорожила и рисковать ей не собиралась даже ради того, кто вызывал у неё редкие чувства.
Через пару минут своего пути женщина, наконец, заметила того, ради которого и оставила в дневное время палаццо, что они снимали с мужем в Палермо.
"Глупость какая. Зачем пришла? Как девчонка, по первой записке... А ведь он сам как мальчишка, так глупое письмо, такие глупые требования. Пусть бы теперь и мучился" - она уже была готова развернуться и гордо уйти. В который раз, между прочим. И не только потому, что периодически любовник пытался попросить от неё то, что она не могла дать. Ведь он сам не мог принадлежать ей полностью! Жил в Англии постоянно, не собираясь перебираться в Сицилию, и она совсем не понимала, что ему мешает бросить план своих путешествий после окончания университета, и жить где-то поблизости.
- Ваше Высочество, - все же она подошла. И когда приподняла чуть зонтик, принц Ольденбургский смог без препятствий рассмотреть лицо княгини Астафьевой. Серые глаза Дары опасно блестели, губы были сомкнуты в тугую линию. - Какая неожиданность, видеть вас в Палермо. Когда я покидала Лондон в последний раз, кажется, вы не собирались так быстро ехать под жаркое итальянское солнце. Что же изменилось? - княгиня чуть склонила голову, а потом, развернувшись, медленно пошла вдоль берега, предполагая, что Георг последует за ней. - Твое письмо... это невообразимо! - последние слова слетели с её губ почти шепотом, хоть голос и дрогнул, но внешне Дара оставалась спокойной.

Нарочито официально - так начали они свой разговор, отчего Дарье даже стало слегка не по себе. Она, конечно, первая избрала этот тон, но все же он был чрезмерно неестественным в этой ситуации и особенно в тот момент, когда в подражание ей заговорил подобным образом и принц. Так не здороваются добрые приятели, но так не разговаривают и любовники. Кем же тогда они друг другу станут, если письмо Ольденбургского и нынешний разговор оборвут связь, длившуюся целый год? Этот немой вопрос испугал княгиню Астафьеву. На самом деле Дара была далеко не из пугливых дам, а на связь на стороне она пошла с полной уверенностью, что это будет лишь для собственного увеселения и мести опостылевшему супругу. Но вместо увеселения начались какие-то эмоции и чувства. Безопаснее было бы тут же все окончить, но она не могла и даже не хотела. И именно невозможности заставить себя поставить точку и боялась Дарья Исмаиловна.
- Невообразимо то, что ты вдруг забыл кто есть ты, кто есть я и кем я стану, если твое желание исполнится, - не смотря на то, что они принадлежали к одному и тому же кругу, их положения в обществе были слишком разными, что изначально поставило их отношения в разряд конечных. Тот факт, что однажды настанет финал, в какой-то мере и склонил когда-то Дарью к этому роману. Но вдруг неотвратимый конец стал тяготить.
- Ты - принц Ольденбургский, твой отец однажды станет владетельным герцогом, и тогда ты будешь вторым наследником. Это слишком близко от титула, чтобы тебе позволили жениться на дочери новгородского помещика - да в твоих землях, наверное, никто и не знает, где тот Новгород! - не говоря уже о том, что она запятнает свое имя разводом, если таковой вообще удастся получить, - это было лишь самое поверхностное описание проблемы. Можно было ещё вспомнить то, что Ольденбург уже поджимал Наполеон, а, значит, отцу Петра придется обращаться за помощью к ближайшим родственникам, российской императорской семье, а также искать выгодные союзы с другими немецкими княжествами. В такой ситуации двумя сыновьями, которые могут заключить выгодные династические браки, раскидываться не будут, позволяя им заключать браки скандальные и порочащие род Ольденбургских.
- Или ты хотел предложить мне другую роль? Временной наложницы, которая будет с тобой до тех пор, пока политика не вынудит жениться тебя на какой-нибудь принцессе, более молодой и выгодной, а меня потом отправят восвояси? Хочешь, чтобы я погубила свою жизнь ради нескольких лет вместе?
На самом деле, вопрос - что же хотел принц Ольденбургский - и был ключевым. Не оставаться на вторых ролях - слишком расплывчато. Слишком много различных вариантов могло попасть под это определение.
- В чем именно заключается твое естественное желание? Погубить меня или пойти против своей семьи?

Отредактировано Дарья Астафьева (8 Июл 2019 09:30)

- О делах вашей семьи осведомлена вся Европа, - это было не сочувствие и не ирония, а констатация факта. - Как и о делах Баденских, Альтенбургских, Гессенских и - уж тем более - царской семьи России.
Такова была участь всех европейских владетельных домов. Политика и династические браки их семейные дела превращали из личных вопросов в достояние общественности и вопрос баланса сил на международной арене. Принц Ольденбургский должен был это понимать едва ли не лучше княгини Астафьевой, ведь он сам был элементом этих политических игрищ. Так что его возмущение Дара восприняла не иначе, как попытку увести тему от вполне очевидных фактов. Впрочем, через пару секунд оказалось, что Георг, кажется, говорил с ней вполне искренне... если, конечно, не держал за наивную дурочку. Но едва ли кто-либо мог обнаружить в княгине Астафьевой такую черту, как наивность. Да и Георг был тоже человеком пусть и ещё достаточно молодым, но все же далеко не глупым. Так что его последующие слова заставили Дару удивиться.
- О чем бы вы договорились? С нашей стороны было бы крайне странно верить в то, что твой отец допустил бы подобный брак. Неужели ты не осознавал всего этого ещё в самом начале? - наследники великих герцогов, королей и императоров никогда не отказывали себе в любовных увлечениях до свадьбы - да и после тоже - и при этом всегда отделяли эти связи, даже если в них было место настоящим чувствам, от брака, которые заключались всегда совсем по иным причинам и мотивам. Интересно, что этого не делал Георг. И вновь же Дара не могла назвать своего любовника глупым юнцом. Что же тогда ему мешало быть как все ему подобные? Долг и честь? Сейчас княгиня смотрела на Георга совсем иначе, открыв в нем что-то новое для себя, о чем раньше не задумывалась, наслаждаясь их тайным романом.
Смущенная собственным открытием Дарья молча кивнула на предложение пойти на пляж. Действительно, их разговор принимал слишком крутые обороты, наружу просились самые разные эмоции, и если кто-то их обнаружит вместе на набережной, то никогда не поверит, что это была невинная прогулка двух случайно встретившихся знакомых.
До пляжа княгиня следовала молча, прячась за своим зонтиком и внимательно обдумывая все, что ещё предстояло ей сказать и услышать. Второе было куда важнее, ведь она теперь и не представляла, что принц мог ей сказать.
Под бархатными туфельками Дарья почувствовала мягкий горячий песок. Они пришли на пляж. Здесь было тихо, не считая плеска воды, и одиноко. Прекрасное место для тайной встречи, едва ли кто-то ещё захочет рисковать набрать себе полную обувь песка. Приметив развесистое большое дерево, Дарья направилась в нему, чтобы спрятаться за листвой от назойливого солнца. Оказавшись в тени, она вновь обратила свой взор к Георгу.
- Здесь никого нет, мы можем продолжить, - княгиня слегка склонила голову набок, внимательно наблюдая за принцем. Она так и не смогла догадаться, о чем дальше будет с ней говорить мужчина. Оставалось только ждать. Или самой задать темп продолжения их разговора. - Ты не ответил на мой последние вопрос. Пойдешь ли ты против своей семьи? Как я уже сказала, надеется на то, что твой отец благословит твой брак - весьма наивно. Как и далеко непросто будет мне получить развод. Оскорбленный князь едва ли согласится на него. И нам останется сбежать куда-нибудь и жить во грехе. Во грехе и без средств в постоянной нужде, ведь твой отец перестанет сразу же давать тебе деньги и лишит наследства, да и моих денег тоже надолго не хватит.

Отредактировано Дарья Астафьева (20 Июл 2019 10:57)

За спокойной, порой даже холодной внешней натурой часто может прятаться клубок самых горячих чувств и эмоций. Дарья это знала. Она сама была такой - внешне зачастую сдержанной, непроницаемой, а затем - наедине с собой - она выплескивала наружу все, что терзало изнутри. С Георгом, кажется. сейчас произошло нечто похожее. И княгиня на мгновение закрыла глаза, будто надеясь, что вновь их открыв, она окажется в ином месте, и ей уже не придется отвечать но горячий порыв своего молодого любовника. Она попросту не знала, что ему сказать.
Был ли он для неё игрушкой? Скорее, изначально их роман представлялся ей чем-то вроде авантюрной игры - развлечение с примесью интриги и таинственностью, приятным осознанием, что самовлюбленный супруг и не подозревает, что над его головой уже достаточное время развиваются увесистые рога, и, конечно, райским наслаждением, которое женщина может получить от подобной связи.
Но теперь, когда в отношения с принцем вмешались чувства и эмоции, весь их роман перестал быть игрой. Он принял слишком серьезные обороты и назад пути не было. Либо обрубать все на корню, либо двигаться дальше. Но проблема была в том, что Дарья не хотела ни того, ни другого.
- Ты готов пойти против всего мира, даже зная, что нам не победить? - наконец, княгиня смогла начать вновь говорить, возвращая свой взгляд к лицу Ольденбургоского. - Возможно, твой отец даже не самая большая наша проблема. Как я сказала, мой муж едва ли даст мне развод. А ещё, в любом случае - получу ли я развод, или соглашусь бежать с тобой - после этого я лишусь возможности видеться со своим сыном. Как минимум на ближайшие лет десять, пока он не повзрослеет достаточно, чтобы решать самостоятельно. Но вполне вероятно, что и навсегда. Ведь такой скандал не забудут долго, меня нарекут в обществе блудницей, и мой сын будет всю жизнь проживать с этим клеймом. Не скажется ли это на его будущем? Не возненавидит ли он меня за это? И есть ли у нас с тобой право ставить под сомнение будущее человека, которому не исполнилось ещё и десяти лет?
Увы, законы высшего общества были таковы, что репутация семьи порой значила гораздо больше, чем заслуги и качества человека. Конечно, деньги зачастую решали все деликатные вопросы, но все же, сколько людей были вынуждены оставить свои дома и перебраться в другую страну, лишь бы на них не смотрели косо? Тяжело жить, когда каждый твой сосед стремится осудить тебя.
- Ты говоришь все это под давлением чувств и эмоций. А в действительности, скажи, разве ты уже все хорошо обдумал? Ты, правда, говоришь сейчас с полной серьезностью и уверенностью, все обдумав и взвесив все последствия подобного поступка?
Протянув руку, Дарья привычным нежным движением провела пальцами по щеке Георга.
- Ты обвиняешь меня в том, что для меня наш роман - лишь игра. Но это не так. Я сейчас серьезна как никогда. Я не хочу терять то, что есть между нами. И именно поэтому, я не хочу, чтобы сгоряча мы совершили непоправимое. А потом, столкнувшись со всеми последствиями, которые неминуемо нас настигнут, возненавидели друг друга. Назад дороги не будет.