Время идёт своим чередом, окрашивая жизнь Ярославы новыми красками. Привыкшая быть всегда сестрой своего брата, долгое время скрывающейся за стенами серого имения почившего Ларина, женщина, наконец, свыкается с новым для себя положением. Случайная встреча на одном из Петербургских приёмов раз и навсегда изменила, казалось бы, обречённую на серость и монотонность жизнь Ярославы, концом которой станет лишь гробовая доска.
Это была встреча с Ларисой Соболевой, ставшей одной из ключевых фигур в новом обществе молодых магов - Изменении, представители которых стали гордо величать себя гиацинтами. Удивительно, но возрастной и не имеющей магических способностей Ярославе удалось занять среди них место. Как и заполучить новый статус в обществе. Ларина - начальница Екатерининского института благородных девиц. Теперь не немая тень - новая фигура в обществе, значимая, уважаемая, рекомендованная на пост самой Юлией Адлерберг.
И вот, едва наступает Страстная неделя, Ярослава, впервые без сопровождения Якова, выезжает за пределы столицы. В Москве до этого она была всего раз, однажды приезжала сюда в гости к старому другу, Николаю Ильинскому, который совсем недавно некстати снова объявился в её жизни, изрядно порча своим появлением добрую часть назревающих планов Гиацинтов, копая под предводителя, Матвея Княжнина.
Сюда Ярослава приезжает по работе, вместе с двумя лучшими воспитанницами института. Первая из них -  белокурая красавица Александра Варенцева, завершающая обучение в этом году и выпархивающая из стен института в первом для Екатерининского института выпуске магов. Ответственная и и серьёзная, ставящая учёбу выше развлечений и сплетен. Настоящая гордость своего отца, действительного статского советника Вадима Валерьяновича Варенцева. Вторая девушка - миловидная Неонила Черноскутова, воспитанница второго класса. По натуре мечтательная, милосердная и чувствительная. Стать лучшей среди одноклассниц ей позволили, в первую очередь, расположенность к изучению наук и чувство благодарности: эта милая девушка поступила в институт лишь благодаря отцу её будущего супруга. Сама Неля происходит из обедневшего рода, последним представителем которого, после недавней смерти отца, осталась она.
Ларина привезла в Москву лучших девочек, как поощрение за их упорную работу. За пару дней они посетили много достопримечательностей в старой столице, в том числе и Московский кремль. Пасхальную службу и первую после неё литургию они отстояли в Успенском соборе Кремля. Как потом сказала Александра, это было поистине незабываемо. Сама же Ярослава соблюдала посты и ходила в храмы не от веры, а потому что так надо. Вся вера Лариной испарилась ещё тогда, в тот злополучный день, когда в родах скончалась её мать.
Подходит к концу светлая седмица, и более менее привыкшие за шесть дней к скоромной пище и возвращению всеобщего веселья дворяне и богатеи то и дело спешат организовывать балы и приёмы после сорока шести дней полного затишья. И на один из таких балов получает приглашение Ярослава.
Ларина не спешит отвечать отказом: благотворительный бал в Москве - отличная почва, в которую можно посадить семена будущего воспитанниц института. Вполне возможно, что там может появиться кто-то из августейших особ. Им можно представить лучших учениц. С другой стороны, на том же балу может появиться кто-то из магов-народников, что на руку женщине, как представительнице Изменения.
Поправляя алый струящийся подол, Ларина заходит в зал. За ней следуют её воспитанницы. Женщина, по старой привычке, сразу же подходит к столу с фруктами и ягодами, беря спелую вишню. После той встречи с Ларой, вкушение спелой ягоды стало для Ярославы некой традицией.
Девушки о чём-то перешептываются, тихо хихикая, на что Ярослава сразу же обращает внимание, оборачиваясь, и строго глядя на подопечных.
- Не забывайте о правилах этикета, - напоминает она девушкам. - Помните о том, что возможно именно здесь, возможно, вы обзаведётесь нужными связями, благодаря которым вас может ждать очень светлое будущее. Здесь всё зависит от вас.

Тася сразу решила что идти на бал плохая затея... И потому была той, которая отговаривала матушку и сестру от принятия приглашения. Да, с одной стороны, крестник папеньки пригласил посмотреть Москву и посетить бал в дворянском собрании. Да, бал не просто так, на пустом месте, как иногда любят спускать деньги богатеи, а в честь Пасхи - святой праздник! Да, двадцать три, исполнившихся в феврале, тот возраст когда все уже по двое-трое детишек имеют, а она даже не замужем, но "смешиваться" с миром и нарушать старообрядческие порядки она не хотела. И хотя уже не молилась и не носила крест, но в душе была старообрядкой. Особенно, пожив самостоятельно в столице и насмотревшись всякого, она лишний раз убедилась что родные заволжские леса самые лучшие, самые родные, а придерживание старины самое правильно и лучшее что может быть. Ведь это же целая жизнь, а не только как молиться, что носить и по каким дням рыбу есть.

К слову, именно попытки отговорить матушку и сестру и примирили её окончательно с папенькой. В какой-то момент Тасе даже показалось что мамынька нарочно всё придумала, просчитала и с крестником мужа сговорилась чтобы окончательно лёд растаял между дочерью и отцом. А то, сколько бы они так смотрели друг на друга и таили в душе обиду?

Но в итоге всё же стоило признать поражение. В конце-концов, Гаврила Лукин сдался, поставив сразу несколько условий:
- На балу никуда далеко не уходить от родителей, а ежели кто на танец пригласит, то только после личного разрешения. Ничего не пить и не есть, посуду мирскую не трогать, дабы не "смешиваться" с миром.

И если они казались странными стороннему человеку, то Тасе, знавшей, что в самом деле стоит остерегаться еды не дома и у тех кто совсем не придерживаться старины, как и сажать того за свой стол и разрешать есть из своей посуды. Конечно, можно много спорить о папеньке, который водил знакомство со всякими, он-то себе и есть и пить позволял. Но то для дела. Словом, ладно, взялись шить платья.

Поскольку у Лукиных, как и у всех древлеправославных, принято обшивать себя самим, то Тася на время подготовки к балу переехала домой, забросив немного заботы в артели (с позволения старцев, конечно). Из Москвы, вся та же семья Барыковых, прислали ткани, пуговицы, лекала и прочее. Крой был непривычный, шилось трудно. Тася своё платье несколько раз распарывала и шила заново, потому что получалось криво. Бывало даже сидела ночами, за что получала на утро нагоняй от мамыньки, потому что здоровье и так плохое, а она ещё полуночничает и гробит его ещё больше! Платья Вари и Таси дошивали уже в Москве, когда жена Афанасия более знающая и опытная в этим деле доделывала его наспех, бросив заботу о детях на гостей. Ася с мамой помогали хозяйке дома, потому Варя много времени проводила с детками, ведь шить она пока не научилась.

Двадцать седьмое апреля было долгожданным, потому что Таисия была рада что вся суета с балом сегодня же и закончится. Также, гувернантка Вари обучила основам этикета и старшую сестру, но за время пошива платьев большая часть информации ушла в небытие. Она хорошо запомнила одну истину:
- На бал идут знакомиться и весело проводить время. Невежливо грустно стоять в стороне или молчаливо "мяться" в углу. На балу надо как можно больше общаться и веселиться.

Вот это и пугало, и казалось самым трудным. Хотя чета Барыковых была с ними и было не так страшно. С супругой Афанасия Таисия успела сдружиться, пока вместе дошивали платья. Также Варя училась светскому больше... А ещё Таисия успела украдкой письмо Сене отправить. С недавнего времени они снова стали общаться, но очень мало и всё держали в строжайшем секрете. Так что настроение было не таким плохим. Даже хорошим. Девушку нарядили в платье, с которым они столько промучились и без помощи Агафьи, опытной в пошиве разного рода платьев и одежды просто не справились бы. Причёска была украшена нитями жемчуга у обоих сестёр (папенька, ругаясь, раскошелился на самое дорогое), перчатки. Тася радовалась что можно без веера, потому что эта штука её очень пугала.

Уже в бальной зале она стала бояться. Убранство совсем не впечатлило... Девушка скучала по родным лесам. Она обратила внимание на Варю и заметила что та чувствует себя также и заметила что та боится не больше неё самой. Ася первая обратилась к младшей сестре:
- Варя... Тебе страшно? Я что-то так разволновалась, что совсем забыла что нам сейчас надо делать... - она оглядела зал. Взгляд остановился на женщине у стола с фруктами в алом платье. Нет, фрукты тут ни причём. Обоих Лукиных хорошенько накормили чтобы и желания не было поесть с мирского стола. Привлекла уверенность незнакомки. - Смотри, видишь даму в алом? Тама, у стола... Она такая... такая уверенная и спокойная. А почему с ней столько молодых девушек? Как ты думаешь, это все её дочери? Так много? Я думала только у нас принято много детей иметь!

Подпись автора

Ах! Эти тканые дорожки,
Улыбка клавишей гармошки,
И на столе, как мёд, морошка,
А рядом самовар и мы.
© ИРИНА СТЕЦИВ

Моя творческая тема;

Варя бесцельно блуждала глазами по бальной зале и смотрела на гостей, не заостряя ни на ком внимания. По правде говоря, девочка чувствовала себя чрезвычайно разбитой и уставшей. Дело в том, что начало дня выдалось суматошным, но более напряжённой была ночь накануне бала. Поэтому помимо поэтического волнения, Варю ещё одолевала обычная и весьма прозаическая усталость.

Вопрос сестры вывел её из некоторого транса. Девочка захлопала часто глазами и чуть тряхнула головой. Правда потом она вспомнила про причёску и жемчужные нити и решила, что наверное больше так делать не стоит.
- Да ничего не надо делать!.. - вполголоса буркнула Варя, - Стой, улыбайся и делай вид, что тебе весело, а батюшка с матушкой остальное сделают - мужа тебе будут присматривать.

Девочка немного хихикнула. Она ведь знала о том, за кого бы Тая точно пошла... Глядя на страдание сестры, Варя уже думала помочь ей с Сеней свадьбу уходом сыграть, но зависть и её собственные нежные чувства к Арсению не давали покоя. Поэтому она решила, что сестрица "обойдётся".

Кстати, именно любовь к Арсению, которая томилась в душе как птица в клетке, были одной из причин почему Варя так рьяно взялась помогать хозяйке дома с малышами. Во-первых, она надеялась в заботах забыть Сеню раз все её попытки даже увидеть его не имели успеха. Во вторых, девочка надеялась, что после двух беспокойных малышей она напрочь не захочет выходить замуж и вдруг разлюбит Арсения. Вот поэтому она и нянчилась почти всю ночь с маленькой Аксиньей, которая спала исключительно на руках, а в колыбель ложиться не хотела.

- Да ладно, не серчай! - подбодрила она сестрицу, - Может быть, и не полюбишься тут никому. Вон смотри сколько других девиц статных да красивых, есть молодцам из чего выбирать. А ежели кто на танец пригласит, можешь всё папенькой стращать. Мол, он очень строгий... Тогда точно уйдёшь отсюда без женишка.

И Варя снова хихикнула. Обычно девицы на бал идут в надежде любовь свою найти, а Тая наоборот.

- Да нет, не дочери это! Видишь, они же все не похожи и почти одного возраста... Они, наверное, из этого... как его... Мне Ольга Андреевна  рассказывала... из заведения, ой, то есть, из института. Есть в городах такие места, где девиц обучают манерам, танцам, языкам и прочему. И вот они потом на балах рисуются, чтоб мужа богатого найти. Они, наверное, оттуда.

Возможно, Варя уж сильно исказила цель института благородных девиц, но сказала, как запомнила из уст воспитательницы. Та в минуты сильного бунтарства девочки, говорила, что та бы и дня не смогла там выдержать.

Пасху в этом году императрица Елизавета встречала в Москве в весьма приятной компании великой княжны Анны Павловны. Чем взрослее становилась младшая дочь, тем более вдовствующая императрица доверяла ей представительских обязанностей, а молодая императрица была рада быть свидетельницей того, как проявляется сильный характер этой молодой особы. Анна незримо чем-то напоминала свою матушку - столь же безукоризненное следование этикету, при этом казалось, что это не вызывает у великой княжны никаких сложностей, все так легко и естественно она исполняла, что Елизавета даже завидовала немного. Императрице все эти светские обязанности давались с большим трудом, и она предпочитала избегать их. Но нынче государь отправился в армию, в воздухе витало ощущение грядущей войны. Все всё понимали, все готовились к тяжелым дням. Так что в такой ситуации проведение благотворительного бала игнорировать было никак нельзя. Возможно, это последний раз, когда они позволят себя развлечения, но куда важнее - то что они успеют собрать необходимые средства до того, как грянет залп первых орудий. Да и хорошо приободрить Москву, старую столицу, перед возможной войной приездом августейших лиц. Так что Елизавета Алексеевна вновь нарушила уже привычное уединение и вместе с Анной отправилась в Москву.
Дорогу они провели вместе с четой Ольденбургских, возвращавшихся в Тверь. Проведя несколько дней в резиденции великой княгини Екатерины Павловны, Елизавета и Анна двинулись дальше. В Москве их ждал роскошный прием. Августейших дам встречали с пышностью и блеском, первые дни прошли в посещении древних церквей и дворцов, местных институтов благородных девиц и официальных обедов у высшей московской знати.
Наконец, настал день и главного празднества, ради которого они и проделали весь этот путь - благотворительный бал в московском дворянском собрании. День прошел в суматохе, созданной подготовкой к вечеру. Императрице с каждым разом всё тяжелее давались подобные развлечения, но отпустить одну свою родственницу она никак не могла, да и господин Арсеньев на неё очень надеялся. Так что в назначенный час карета с императрицей и великой княжной двинулась в нужном направлении.
- Московские балы - с одной стороны, менее церемониальные, чем в столице. Полонез длится не столь долго, да и вальс танцуют чаще, - пока длилась дорога, Елизавета Алексеевна благодушно делилась с молодыми фрейлинами, что сопровождали их с Анной, а также и с самой великой княжной, своим опытом. - Но сами москвичи, куда суровее столичных кавалеров. Не воспринимайте их грубость как оскорбление, помните, что в Москве сохранялись ещё многие традиции со старых времен едва ли не царя Михаила. А сегодня на балу будут и купеческие семьи, у них зачастую свои порядки, но не думайте, что это значит, будто нравы здесь свободнее. Наоборот, за этим кроется гораздо более строгое отношение к тому, что дозволено, а что под запретом.
На самом деле, ей даже была приятна это простота и некоторая неотесанность Москвы. В такой обстановке она чувствовала себя гораздо свободнее, нежели во время придворных церемоний, где всем заправляла строгая к соблюдению этикета вдовствующая императрица.
Экипаж остановился, камер-пажи помогли дамам спуститься, и императрица улыбнулась своей спутнице, приглашая Анну жестом пройти внутрь, где уже собрались все приглашенные на бал.
Бальная зала встретила августейших лиц сиянием сотен свечей, приглушенной музыкой и реверансами с поклонами от многочисленных гостей.
Их маленькая процессия двинулась к предводителю дворянского собрания, хозяину сего вечера.
- Василий Дмитриевич, вы постарались на славу, - протягивая руку для приветствия, императрица тепло улыбнулась господину Арсеньеву. - В зале царит неописуемая красота. Надеюсь, вы скоро объявите начало танцев. Моим юным спутницам, как и прочим гостям, негоже скучать в такой вечер, - украдкой императрица посмотрела на великую княжну и молодых фрейлин и задорно подмигнула им. Елизавету Алексеевну редко видели столь простой и даже раскрепощенной, но сегодня она могла себе позволить легкую задоренку, ведь рядом не было ни супруга, ни императрицы-матери.