Тонкие пальцы сжались на ручке веера – странно, даже на своём первом балу Анастасия так не волновалась. Может, благодаря отвару валерианы, принятому перед выездом на всякий случай, а может потому, что почти все люди там были ей знакомы.
Но здесь не Вязниковский уезд, здесь Санкт-Петербург. Столица капризна и обладает памятью настоящей светской дамы, а княжна Палецкая не успела ничем запомниться. Что же, теперь настал черёд вдовствующей княгини Холмской.
С гораздо большим удовольствием Анастасия провела бы вечер с дочерью, рассказав ей сказку или спев песню, но от приглашений в дом Бестужевых-Рюминых не отказываются. Без знакомств в высшем свете нельзя ступить и шагу, не говоря уже о том, чтобы сделать достойную партию. Впрочем, об этом Анастасия не беспокоилась совершенно: строгий тёмно-лиловый, в сумерках становящийся почти чёрным, цвет платья и фамильный гарнитур Холмских из «вдовьих камней» - аметистов, не только выгодно оттеняли её смуглую красоту, но и служили самым надёжным щитом, сообщая всем умеющим видеть понятней тысячи слов: «Храню верность покойному супругу».
Шёлк зябкой прохладой льнул к телу, княгиня поправила на плечах кашемировую, чуть светлее платья, шаль - причудливая серебряная вышивка чем-то напоминала морозные узоры на стекле и вздохнула про себя: «Сюда бы мою шубку из чёрно-бурой лисы и бокал горячего вина с пряностями. Однако же, странные у вас мысли, Анастасия Дмитриевна, лучше вспоминайте побыстрей танцы, пока вас ещё никто не пригласил, иначе предстанете перед всем светом неуклюжей провинциалкой, отдавившей ноги кавалеру».

Анастасия не танцевала довольно давно, а значит, хороший партнёр, хотя бы на два первых танца, был необходим, как воздух. Однако, его только предстояло найти и самым лучшим выходом, пожалуй, было бы деликатно обратиться к хозяйке бала – кому как не ей должны быть известны таланты мужской половины гостей.
Ангел-хранитель Анастасии сегодня явно проснулся в отменном расположении духа и решил позаботиться о своей подопечной – не иначе, как его стараниями, одной из двух дам, подошедших к вдовствующей княгине, оказалась сама графиня Бестужева-Рюмина.
- Рада знакомству, Мария Александровна, Екатерина Петровна, -  почтительное наклонение головы предназначалось, в первую очередь, старшим по возрасту. Мерцающим лиловым крылом взметнулся веер, незаметно отгоняя в сторону аромат духов – увы, соблюсти грань между изысканностью и навязчивостью запаха удавалось немногим и графиня Ланская, совершенно определённо, не принадлежала к числу счастливцев.
Что же касается Анастасии, то она предпочитала масляные духи – всего несколько капель, нанесённых на кожу перед выходом, и сейчас женщину окутывала тонкая изысканная смесь ароматов апельсина, жасмина, гардении и амбры: один из уникальных рецептов, привезённых князем Ференцем II Ракоци из стамбульского изгнания, и передававшихся в семье из поколения в поколение.
Короткое, почти незаметное прикосновение к груди сквозь ткань, там, где скрывается чуть потеплевший родовой серебряный образок Палецких, заговоренный на связь с дочерью – «ничего страшного, Олюшка, скорей всего, немного капризничает без мамы», - и Анастасия улыбнулась хозяйке дома:
- Мария Александровна, благодарю за приглашение в ваш дом и, надеюсь, что мне представится возможность выразить признательность лично Павлу Андреевичу. То, что имя и заслуги князя Холмского не забыты после его смерти, очень много значит и для меня, и для дочери.
И, если вас не затруднит, не откажите в помощи по крайне деликатному вопросу, - Анастасия понизила голос и, не пряча искорок смеха в карих глазах, призналась:
- Последние несколько лет мне было не до танцев, и времени исправить это досадное упущение, тоже не было. Вы спасёте меня, подобрав подходящего кавалера.

И вскоре будет весенний день,
И мы поедем домой, в Россию...

До весны было ещё далеко, но это не имело никакого значения. И пусть в Париже сейчас явно теплее. И пусть на тамошних балах пруд пруди всяческих королей и королев, ставленников известного лица в треуголке. И пусть он был с этим известным лицом на короткой ноге. Ничего, совсем ничего на свете не могло и не может сравниться с город на Неве. И пусть временами она удивительно похожа на Сену — или наоборот.
Одним словом, молодой полковник Чернышёв был абсолютно, незамутнённо счастлив. Сияло всё: стосвечная люстра в доме Бестужевых, серебряное шитьё свитского белоснежного мундира Кавалергардского полка, золотая канитель эполета, крученый шнур аксельбанта и мечтательная, почти влюблённая улыбка этого самого молодого полковника.
Несомненно, его самолюбие грела почётная и весьма опасная миссия, но возвращение домой на короткий срок перекрыло амбиции и заставило замолчать честолюбие. Этим вечером Чернышёв собирался мило болтать, танцевать, пить шампанское и улыбаться дамам исключительно по собственному желанию, а не потому что чей-то супруг — перспективная личность. Приподнятое настроение — да что там, настоящая эйфория! — держалась с самого приезда, то есть уже недели две на удивление стабильно, но кто будет задумываться о таких мелочах? Петербург, снова Петербург!

Чернышёв появился в доме Бестужевых практически сразу после августейших особ — и искать хозяев, чтобы засвидетельствовать им почтение, долго не пришлось. Раскланявшись с графской четой и отпустив Марии Александровне букет комплиментов, молодой полковник присоединился было к радостному возбуждению, которое наступает перед первым танцем, но... графиня Ланская действительно впечатлилась просьбой такой молодой вдовствующей княгини Холмской. А Чернышёву графиня Ланская приходилась дальней родственницей со стороны матери, вот какое любопытное совпадение. Собственно, Екатерине Петровне и говорить-то особенно ничего не надо было, только пройти рядом и указать взглядом на молодую даму в лиловом. И улыбнуться. И получить ответ — два пальца к виску, шутливый полупоклон.
Что бы про Чернышёва там ни говорили, но вид одинокой женщины вызывал в нём яростное чувство вселенской несправедливости. И эту несправедливость нужно было устранить — решительно и бесповоротно.
— Анастасия Дмитриевна, — ласково пропела известная сваха, графиня Ланская, — позвольте представить вам полковника Александра Ивановича Чернышёва, флигель-адъютанта Его Величества. Александр Иванович, прелестная княгиня Холмская.
Флигель-адъютанту Его Величества оставалось только поклониться прелестной княгине Холмской. И соображать в ускоренном порядке, откуда он знает эту фамилию и кого ему напоминает это лицо. Прикрыв веером улыбку и лукаво подмигнув молодой княгине, Екатерина Петровна растворилась в нарядной толпе, как сказочный джинн из восточных легенд. Завидное умение! И жизненно необходимое в высшем свете.

— Анастасия Дмитриевна, не откажите мне в удовольствии пригласть вас на полонез, — Чернышёв, до которого наконец-то дошло, улыбнулся весьма и весьма протокольно, но потом не выдержал, усмехнулся свободнее, подал молодой княгине руку: — Ваш брат, князь Палецкий — мой хороший приятель, но до этого момента я был лишён счастья знать вас. Хорошо, что это досадное недоразумение разрешилось так приятно! Как вам нравится сегодняшний вечер? Готов заключить пари, ни один парижский праздник не выдержит сравнение с балом Бестужевых!
Насчёт хорошего приятеля это он, конечно, загнул, но ведь русские офицеры не просто приятели — это же целое братство! Тем более, что Чернышёв говорил все эти любезности абсолютно искренне: бал прекрасен, дама прекрасна, её брат — лучший человек в мире.
Всё-таки какое счастье — быть снова дома и не готовиться ни к каким отъездам, не дурить никаких Наполеонов и не расшаркиваться ни с какими маршалами. Словом, полное и всеохватное счастье — таким хочется делиться со всеми.

Пестрые платья, теплые огни наполнили огромный бальный зал. Андрей  не слишком торопился успеть приехать первым, впрочем это было лукавством так говорить об Андрее. Он с самого утра был сам не свой, расхаживая по комнате взад и вперед, влезая во всевозможные разговоры и дела, в которых прежде не участвовал. Все вокруг дивились его крайней разговорчивости и веселости в это день. А дело было отнюдь не в том, что он встал с той ноги, или выспался, или приснился ему хороший сон, напротив, сон был у него тревожным и неприятным. На нем сказывалось волнение и ожидание предстоящего вечера.
Андрей любил балы, любил, когда вокруг было много людей, их улыбки и счастье, жаль, что в большинстве своем оно было напускным. Маски, маски, маски. Зачем людям еще одни маски? Ведь они итак не показывают себя такими, какие есть на самом деле. За что он любил своих друзей - за искренность и прямоту, за то, что им маски на этом маскараде как раз-таки были нужны.
Впрочем, сегодня масок быть не должно, по крайней мере тех, что видно.
Чем ближе они приближались к дому, тем тише становился Андрей, тем меньше слов срывалось с его уст. Молчаливому человеку легко скрыться в толпе, шумной и безликой. Однако от него же все ждут совершено противоположного - он должен разговаривать, улыбаться, радовать окружающих, поэтому в дом он практически вбежал, уже широко улыбаясь.  Прежде чем уходить на растерзание дамам, руководить их оркестром из разнотонального смеха, он быстро нашел в толпе своих родителей, но подойти к ним не успел, потому что его вездесущая сестрица выловила его из толпы. Это она только делала вид, что хочет Андрея от всех девушек забрать, на самом деле ей самой было страшно находиться здесь одной. Шутка ли - столько красивых дам и кавалеров, столько высокопоставленных лиц, рядом с которыми надо терять сознание.
Андрей же  ожидал только одного - появления молодых барышень. Однако это не было каким-то малодушным оцениванием пришедших и выбором партнерши для танца или жертвы для обольщения. И все же все выворачивалось именно так, что Андрей был в списках некоторых девушек, с кем они будут танцевать на балу, у некоторых всегда был один пункт "на всякий случай", и Андрей им, бывало, пользовался.
Первый танец - мой, не забудь. Та милая дама, на которую ты смотришь, успеет станцевать с тобой потом. - он улыбнулся в ответ сестре, не глядя на нее, а потому эту улыбку могли поймать все желающие и записать на свой счет. Ему не жалко - а у кого-то поднимется настроение.
-Конечно же, лучше на балу танцевать с братом, чем с кавалером, а то вдруг он будет наступать на ноги, или от него будет неприятно пахнуть, или он ненароком чихнет во время танца и испачкает твое лицо, - все с той же милой улыбкой проговорил Андрей. Кажется, как только она пойдет танцевать с кем-то, эта картина всплывет у нее перед глазами и испортит танец она. Соня никак не умеет сдерживать свои эмоции, особенно, когда волнуется.
-Так, пойдем да спросим, - решительно сказал он, уводя Соню к родителям. Возможно, это будет чрезмерно нагло, но это ведь бал - здесь не нужно рапортовать.
-Уж не обо мне ли так широко улыбаясь, Вы разговариваете? - подойдя ближе, улыбнулся он. Соню втягивать в это нельзя, она должна смиренно молчать и стоять рядом. Дай Бог, чтобы так и получилось.  Он выказал свое почтение и матери, и отцу, правда последний всегда заставлял Андрея улыбаться чуть меньше и сдержаннее одним лишь взглядом. Тем не менее люди всегда отвечают улыбкой на улыбку, и Андрей решил подарить ее сиюминутным собеседникам родителей. Он не был хозяином этого дома, а потому не нуждался в том,чтобы пройтись по всем гостям и поздороваться со всеми.
-Батюшка обязательно меня потом отругает за мою дерзость,  надеюсь, вы меня тоже простите, - почему-то ему всегда хотелось извиняться в присутствии отца, если с ними был кто-то еще. Всегда был вопрос - что не так? Что не так сделал или сказал? Вот и сейчас он был уверен, что он снова ошибся, а потому нужно было скрыться с глаз долой, и он, повторно извинившись, отошел. Скорее бы пришел Алексей, который отнял бы внимание родителей.