ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Павел родился в Париже, где в то время жили его родители — гр. Александр Сергеевич, впоследствии президент академии художеств, и Екатерина Петровна, урожденная княжна Трубецкая, известная красавица. Крестным отцом новорожденного был Император Павел I, тогда еще наследник, пребывавший в то время также в Париже. В 1779 г. семилетний Строганок вместе с родителями переехал в Петербург, куда вскоре прибыл и его воспитатель, знаменитый впоследствии монтаньяр Жильбер Ромм. В том же году его мать оставила отца ради Ивана Николаевича Римского-Корсакова, бывшего фаворита императрицы Екатерины II.
Его отец в итоге был вынужден воспитывать сына один. Чтобы скрыть от него свои семейные проблемы, отец отдалил юношу от родового гнезда, отправив в путешествие вместе с его воспитателем.
Молодой Павел Александрович совершил длительное путешествие по России (1784), побывав на берегах Ладожского озера и посетив также Великое княжество Финляндское, а вернувшись в Россию — Москву, Казань, Нижний Новгород, Пермь. В 1785 году вместе с воспитателем он посетил Валдай, Новгород, Москву и Тулу. Спустя год предпринял новую поездку: отправился в Малороссию, Новороссию и Крым.
В 1786 году получил звание подпоручика лейб-гвардии Преображенского полка, а на военную службу был записан ещё раньше — в 1779 году корнетом лейб-гвардии Конного полка. В то время Строганов служил под началом князя Григория Александровича Потёмкина, который дал ему разрешение покинуть Россию для завершения своего образования. В 1787 году юноша покинул Россию в сопровождении Ромма, крепостного художника Андрея Воронихина (из крепостных Строгановых, впоследствии ставшего известным архитектором) и своего кузена, Григория Александровича Строганова.
Заграничная жизнь Строганова, длившаяся свыше пяти лет, сыграла выдающуюся роль как в его образовании вообще, так и в выработке политических убеждений в частности. Пробыв короткое время в Риоме, Строганов в ноябре 1787 г. поселился в Женеве, где у натуралиста Сосюра учился ботанике, у пастора Вернета богословию, слушал лекции у химика Тенгри и физика Пикте, изучал немецкий язык, упражнялся в фехтовании, верховой езде и пр., а в каникулярное время совершал поездки в горы, практически знакомился с минералогией, осматривал заводы, фабрики, копи и др. промышленные предприятия.
После полутора лет пребывания в Швейцарии, в начале 1789 г. он переехал в Париж, куда прибыл как раз в тот момент, когда по всей Франции происходили выборы в Национальное собрание. В Париже ввиду разгоравшихся событий по настоянию Ромма Строганов переменил свою фамилию, назвавшись Павлом Очером (Paul Otcher. Очер — название одного из заводских поселений в пермских владениях Строгановых). Нахлынувшие события французской революции 1789 г. увлекли как воспитателя, так и воспитанника в водоворот политической жизни. «С некоторых пор мы не пропускаем ни одного заседания в Версале — записывает Ромм в своем дневнике. — Мне кажется, что для Очера это превосходная школа публичного права. Он принимает живое участие в ходе прений. Мы беспрерывно беседуем о том. Великие предметы государственной жизни до того поглощают наше внимание и все наше время, что нам становится почти невозможным заниматься чем-либо другим». В начале 1790 г. Строганов одним из первых записался в члены основанного Роммом клуба «Друзей закона» («Amis de la loi»), Здесь происходили предварительные дебаты по вопросам, которые стояли в порядке дня Национального собрания, главным образом по вопросу о свободе печати и декларации прав. Строганов принимал деятельное участие в прениях, знакомился с представителями революционного движения всех оттенков и скоро сделался предметом всеобщего внимания на всех собраниях, поражая многих своею красивою внешностью.
Вскоре за тем Строганов вступил в члены якобинского клуба, о чем свидетельствует выданный ему, датированный 7 августа 1790 г. диплом за подписью председателя клуба, Варнава. Образ жизни Строганова вскоре сделался известным в Петербурге, куда еще в июле 1790 г. русским посольством в Париже было послано особое донесение об этом. Екатерина II повелела отцу Строганова немедленно потребовать от сына возвращения в Россию и вместе с тем запретила въезжать туда Ромму. В результате ряда тревожных, но в высшей степени деликатных писем от отца Строганова к воспитателю его сына с просьбой покинуть Париж, Ромм вместе с воспитанником уехал в Овернь. Но Екатерина II потребовала немедленного возвращения Строганова в Россию. Недовольная поведением Строганова во Франции, Екатерина II приказала послать его на жительство в подмосковное с. Братцево, где он оставался до 1796 г. Переименованный из поручиков гвардии в камер-юнкеры, он здесь вскоре женился на княжне Софье Владимировне, урожденной Голицыной. В 1795 г. у них родился первый ребенок, сын Александр. В конце царствования Екатерины II Строганову было разрешено переехать в Петербург.
При Императоре Павле I он был пожалован в действительные камергеры (1798 г.), а несколько раньше познакомился и сблизился с тогдашним наследником Александром Павловичем (с моим персонажем), с которым в период царствования его отца очень часто виделся и вел продолжительные беседы на политические темы. Своим убежденным либерализмом и своей таинственной жизнью в Париже Строганов произвел на наследника самое выгодное впечатление. Уже 27 сентября 1797 г. будущий Император в письме к своему воспитателю Лагарпу пишет, что он, если придет его черед царствовать, намерен дать стране свободу, и что в эту мысль посвящены лишь три близких ему лица: Н. Н. Новосильцев, кн. А. А. Чарторижский и Строганов.
В момент воцарения Александра I из всех его молодых друзей в Петербурге находился лишь Строганов, остальные же, будучи в негласной опале, занимали те или другие должности вдали от двора. Строганов, таким образом, «пришлось быть первым из друзей Александра, который удостоился слышать его мысли о предстоящих преобразованиях». Вскоре в Петербург приехали Чарторижский из Неаполя, Новосильцев из Лондона, граф В. П. Кочубей из Дрездена и Лагарп из Парижа, и эти лица образовали тесную группу вокруг молодого Императора. Самым радикальным из них по убеждениям был Строганов, который с наиболее близкими себе по духу Чарторижским и Новосильцевым образовал нечто вроде триумвирата.
9 мая 1801 г. подал Императору записку, в которой предлагал учредить негласный комитет из сторонников государственных преобразований для предварительного обсуждения таковых и руководства при введении их в жизнь. Положения записки сводились к следующему:
1) комитет учреждается для обсуждения мер, имеющих целью устранение порочного управления и замену его законами, «долженствующими остановить действие существующего произвола»;
2) заседания ведутся секретно, дабы с одной стороны «щадить умы от нежелательного предубеждения против реформ», с другой же — «понять настолько настроение общества, чтобы не возбуждать неудовольствия напрасно» ;
3) чтобы избежать «опасности увлечения теорией», в комитет приглашаются сведущие люди, хорошо знающие различные отрасли управления.
Таким образом, идея знаменитого «негласного комитета» всецело принадлежит Строганову Положения записки, по рассмотрении ее Императором, были им одобрены, и комитет, под председательством самого государя, в составе четырех лиц — В. П. Кочубея, H. H. Новосильцева, А. А. Чарторижского и Строганова, уже 24 июня 1801 г. имел свое первое заседание, на котором, при горячем участии С., точно и ясно формулировал свои задачи: «Прежде всего узнать действительное положение дел, затем реформировать различные части администрации и, наконец, обеспечить государственные учреждения конституциею, основанною на истинном духе русского народа». Историческая роль комитета известна. В сотрудничестве четырех доверенных лиц государь сам высказывался и внимательно прислушивался к откровенным мнениям своих друзей по наиболее важным государственным вопросам. Из этого кружка, в котором обдумывался «план систематической реформы безобразного здания государственной администрации», исходили все преобразования первых лет царствования Александра I (до Тильзитского мира): большинство указов и льгот, обнародованных в связи с коронацией, были выработаны и редактированы в комитете; здесь же разрабатывался проект «Всемилостивейшей грамоты, русскому народу жалуемой», т. е. проект конституции, сущность которой Строганов определял как «законное признание прав народа и тех форм, в которых он может осуществить эти права», причем права должны быть обеспечены и гарантированы, ибо без этого «они теряют свою историческую прочность».
Из всех членов комитета Строганов, по выражению Чарторижского, был «самым пылким», к тому же лучше всех других умел влиять на государя.Заседания комитета происходили довольно правильно в течение двух лет. В одном из них, 18 ноября 1801 г., Строганов произнес замечательную речь, в которой обнаружил весьма правильное понимание положения дел в тогдашней России.
Отчасти по содержанию этой речи, отчасти же по другим документам и разным моментам деятельности Строганова можно установить почти с полной точностью его отношение к наиболее важным вопросам времени. Прежде всего по наиболее жгучему из них, крестьянскому вопросу, он был безусловным противником крепостного права и свои отрицательные взгляды на этот институт, кроме упомянутой речи, изложил в особой записке, в которой, оспаривая взгляды Лагарпа, Мордвинова и Новосильцева, доказывал, что правительству даже при самом радикальном решении крестьянского вопроса совершенно не следует спасаться волнений ни со стороны освобождаемых, ни со стороны класса помещиков. Интересен его взгляд на современное дворянство. «В вопросе об освобождении крестьян, — говорил Строганов в заседании комитета 18 ноября 1801 г. — заинтересованы два элемента: народ и дворянство; неудовольствие и волнение относятся, очевидно, не к народу. Что же такое наше дворянство? Каков его состав? Каков его дух?… Дворянство сельское не получило никакого воспитания; ни право, ни справедливость — ничто не может породить в нем идеи даже о самомалейшем сопротивлении. Это класс общества самый невежественный, самый презренный, по духу своему самый тупой»… Высшие его слои, получившие несколько более тщательное воспитание, будут, по мнению Строганова, сочувствовать идее освобождения, и лишь немногие ограничатся «неопасною болтовнею». Громадное же большинство дворян, состоящее на государственной службе, преследует лишь личные выгоды и на сопротивление совершенно неспособно.
Совсем иначе смотрел Строганов на крестьян. Последние, по его убеждению, из всех сословий того времени заслуживали наибольшего внимания. «Большинство их одарено большим умом и предприимчивым духом, но, лишенные возможности пользоваться тем и другим, они осуждены коснеть в бездействии и тем лишают общество трудов, на которые способны. У них нет ни прав, ни собственности. Нельзя ожидать ничего особенного от людей, поставленных в такое положение»… «К помещикам, своим природным притеснителям, они относятся враждебно, с ненавистью». И как вывод из этих предпосылок, — освобождение крестьян Строганов считал необходимостью, хотя обусловливал его различными оговорками, «щадящими интересы помещиков».
Разные «оговорки» в разрешении политических и экономических вопросов первостепенной важности вообще являются характерной чертой для Строганова, и ее верно подметила гр. П. А. Головина, которая в своих «Записках» делает такое, хотя и едкое, но вполне меткое замечание: «Граф П. А. Строганов был одним из тех объевропеившихся русских аристократов, которые умели как-то связывать в своем уме теоретические принципы равенства и свободы со стремлениями к политическому преобладанию высшего дворянства». Во всяком случае, из всех сотрудников Александра I только Строганов решительно высказался за освобождение крестьян и даже пришел к заключению, что «если в этом вопросе есть опасность, то она заключается не в освобождении, а в удержании крепостного состояния». В самом комитете, однако, он в этом вопросе не пользовался почти никакой поддержкой, и его идеи какой-либо серьезной практической цели не достигли.
По народному просвещению Строганов предлагал и отстаивал в комитете (23 декабря 1801 г.) французскую систему учебных заведений, по которой низшие заведения носят общеобразовательный характер, образование же специальное приобретается в непосредственно примыкающих к ним высших школах, куда принимаются лица, уже получившие общее образование и готовящиеся к известному поприщу общественной деятельности: морской службе, артиллерии, инженерному делу, правоведению. Несколько позже Строганов принял энергичное участие в работах созданной по решению негласного комитета «комиссии училищ» и был деятельным помощником П. В. Завадовского.
При обсуждении вопроса об учреждении, взамен бывших коллегий, министерств, Строганов решительно высказывался за то, чтобы все важнейшие государственные дела обсуждались в совете, состоящем из всех министров, однако всячески боролся против предоставления каждому из них исключительной власти, настаивая на принципе ответственности отдельных министров, а не их совета (как проектировалось) перед государем. Мнение его в этом случае было вполне уважено, и манифест 8 сентября 1802 г. об учреждении министерств не устанавливал комитета министров, как определенной и самостоятельной инстанции с решающим значением; последнего комитет достиг позже. Кроме того, Строганов принимал живое участие в обсуждении вопросов об отношении к иностранным державам, о Грузии, о тайной полиции, о московском университете, о реформе сената, военном образовании и пр.
Возвращаясь домой из заседания, Строганов добросовестнейшим образом записывал все говорившееся каждый раз по тому или другому из обсуждавшихся вопросов, кроме того, по всем из них, даже самым мелким, составлял подробные записки, также сохранившиеся в его бумагах. Совокупность этих документов, раскрывающих иногда до мельчайших подробностей ход подготовки разнообразных реформ, которыми «неофициальный комитет» надеялся совершенно обновить государственный строй России.
Одновременно с учреждением министерств Строганов получил чин тайного советника и был назначен товарищем министра внутренних дел, помощником гр. В. П. Кочубея. Со свойственными ему увлечением и рвением принялся он за исполнение своих обязанностей. В его ведении были третья экспедиция департамента внутренних дел и медицинское ведомство, которым он управлял более трех лет. В 1804 г., по случаю отъезда Новосильцева, он состоял докладчиком по делам, Высочайше вверенным Новосильцеву, и отправлял за него обязанности попечителя Петербургского учебного округа. К этому же времени относится его знакомство со Сперанским (тогда игравшим еще подчиненную роль), к которому он относился чрезвычайно дружественно и доверчиво. Деятельность Строганова как товарища министра внутренних дел была непродолжительна. Всецело связанная с идеями, воодушевлявшими «негласный комитет», и с его существованием, вместе с прекращением последнего пресеклась фактически и она, хотя номинально товарищем министра Строганов продолжал состоять еще некоторое время. После возвращения Александра І из Мемеля, где происходило его свидание с прусским королем, комитет сразу потерял свое былое значение; в 1803 г. он имел лишь четыре заседания; вместе с возвратом ко двору Аракчеева его занятия прекратились на целых полтора года; наконец, 20 ноября 1803 г. состоялось последнее его заседание (всего было 40), а 9 декабря он совершенно прекратил свое существование.
В 1805 г. Строганов сопровождал Императора в походе против Наполеона и исполнял уже текущие дела по дипломатическим сношениям с венским, берлинским и лондонским дворами. Во время этого похода он был свидетелем Аустерлицкого поражения, и это обстоятельство послужило окончательным толчком к другого рода деятельности. Кровавое поражение поселило в Строганове пылкую ненависть к Наполеону, и в течение всей последующей жизни он, сначала в качестве дипломата, а после с оружием в руках стоял в рядах его непримиримых противников.В начале 1806 г. Строганов, по поручению государя, уехал в Лондон с дипломатической миссией. Ближайшей целью ее были переговоры с британским кабинетом о сближении России и Англии для противодействия Наполеону; Хотя государь и весьма лестно отозвался о результатах деятельности Строганова в Лондон, но на самом деле его миссия при изменившихся обстоятельствах не принесла почти никакой пользы.
В 1807 г., с открытием второй кампании против Наполеона, Строганов был приглашен сопровождать государя в главный штаб, причем ему было поручено ведение кое-каких дел дипломатического свойства, в общем неопределенного характера. Опасаясь, однако, что его дипломатическими способностями воспользуются для переговоров с Наполеоном, против сближения с которым он всегда боролся, Строганов предпочел окончательно отказаться от дипломатической деятельности и перейти на военную службу. В марте 1807 г. он просил у государя освободить его от прежних обязанностей и разрешить ему поступить в ряды войск. Просьба его, хотя и неохотно, была уважена. Имея чин тайного советника и будучи сенатором, Строганов поступил в армию простым волонтером, — случай исключительный в летописях служилого русского дворянства. С этого момента начинается третий период деятельности Строганова Оставив позади неудавшуюся попытку воздействовать на Императора в смысле проведения в жизнь коренных государственных преобразований (первый период) и не более удачную дипломатическую службу (второй период), он, наконец, посвятил свои силы военной службе, на которой, если и не нашел полного удовлетворения, то принес значительную пользу своей родине.
Атаман Платов, относившийся к Строганову с большим уважением, тотчас по вступлении его в ряды войск, поручил ему командовать одним из казачьих полков, находившихся в авангарде. 21 мая 1807 г. Строганов получил боевое крещение.25 июня 1807 г. был заключен Тильзитский мир, и кампания закончилась. Строганов за авангардное дело 24 мая был награжден орденом св. Георгия 3 ст. и из тайных советников переименован в генерал-майоры. 27 января 1808 г. Строганов был назначен командиром лейб-гренадерского полка. В войне со шведами ему был поручен сперва резерв армии, затем он поступил в корпус кн. Багратиона. В войне со шведами ему был поручен сперва резерв армии, затем он поступил в корпус кн. Багратиона и с пятой колонной этого корпуса обошел по льду остров Большой Аланд, заняв проход между его западным берегом и о. Сигнальскере с намерением отрезать неприятелю путь к отступлению. 6 марта он имел здесь стычку со шведами, кончившуюся полным расстройством рядов последних, а его подчиненный Кульнев преследовал неприятеля до шведских берегов. После заключения мира 8 марта 1809 г. Строганов со своим отрядом совершил обратный путь также по льду.
В непосредственно следовавшей за шведской кампанией войне с турками Строганов был прикомандирован к главнокомандовавшему южной армией кн. Багратиону и уехал на Дунай. При новом главнокомандующем Дунайской армией, гр. H. M. Каменском (2-ом), Строганов участвовал во всех боях лета (июнь — июль) 1810 г., сражался при взятии Силистрии, особенно отличился в жаркой битве под Шумлой, за которую получил алмазные знаки на орден св. Анны, после командовал пятью полками и артиллерийской ротой, но с самим главнокомандующим, обладавшим неуживчивым характером, ладил мало, вследствие чего принужден был покинуть армию и уехать в Петербург. В 1811 г. Строганов был пожалован в генерал-адъютанты, но тогда же (в сентябре) умер его престарелый отец, оставив после своей широкой барской жизни громадное состояние в совершенно расстроенном виде. Строганов принужден был прибегнуть к ссуде в 5 млн. рублей из государственного заемного банка. |
ПИСЬМА 
ЗАЛ СЛАВЫ
