Дело было… не в самом поручике, имя этого юного кавалера она не вспомнит и через неделю. Дело было в его молодости, необдуманности поступков, пылкости… Эти ранним утром он так нервничал, встречая мадам Нарышкину у адмиралтейства. Думал ли он тогда о том, что может перейти дорогу самому императору? Боялся ли он быть отвергнутым? Будь у него хоть немного жизненного опыта и возрастной рассудительности – он бы, вероятно, трижды подумал, прежде чем рисковать стольким ради короткой встречи. Тем не менее он пришел, прогулялся под руку с известной дамой до Фонтанки, не боясь ни мужа, ни любовника.

    Сплетни о самом кавалере не врали, он действительно был хорош, даже очень хорош! Но едва счастливое их действо закончилось – Марией вновь начало овладевать уныние. Как можно в такой весенний день позволять себе хандру? Быть может ей нелюбим этот город? Или возраст всё-таки берет своё? А может быть… она сама нелюбима? Тот, кто верит слухам – о таком бы и не подумал! Ведь стоит Марии Антоновне прогуляться под руку с кем-либо, так уже все по умолчанию считают их любовниками и перешептываются, мол, царю изменяет… Впрочем, она уже попыталась вновь сблизиться с супругом – не удалось. Пытаться изменить любовнику с мужем, ревновать его к собственной жене-императрице – жизнь «пани» Нарышкиной действительно была противоречивой и полной странностей.

    Часы… стук этого дьявольского механизма вновь напоминал о неминуемости времени. По сути, из-за чего эта интрижка и была затеяна – понять можно ли вернуться в молодость, почувствовать себя юной, может ли она ещё чувствовать что-то? Как выяснилось – наслаждаться может, чувствовать молодость – может, за чей-то счет, правда… Но не было в этом того пьянящего чувства первой любви, что она испытала больше десяти лет назад. Мария вновь отпила вина из бокала и улыбнулась юнцу – нельзя ведь объясниться в духе: «Вы были великолепны, но дама в хандре поэтому теперь пошел от сюда!».
    «Ах, Александр!» — даже сейчас, уединившись с молодым офицером и не стесняясь своей наготы, она не могла перестать думать о нем… Разумеется, всё из-за Александра! Её страсть, наказание, дар и проклятье! Зачем она только влюбилась? Неужели трудно было держать интрижку как все прочие? Повлиять на что-то, выпросить царской милости и скрыться в потоке других красавиц? Нет же, её, дурочку, Алекс гораздо сильнее интересовал как мужчина, чем как император. Но она ведь не в сказке живет – полюбить принца, жить долго и счастливо. Перед Богом и людьми её любовь порочна! И чего теперь удивляться, что к тридцати годам накопились дурные мысли.

    Стоило вспомнить лучик… Прислуга успела предупредить за считанные мгновения, прежде чем государь перешел порог дома. На секунду Мария задумалась – быть может оставить всё как есть? Вдруг он наконец заметит, что ей тягостно и поймет что-то? Заревнует наконец, докажет любовь... Нет, бросать мальчишку под ноги царя было бы слишком жестоко.
— Чтож Вы застыли, сударь? Полезайте под кровать со своим мундиром… Вы ведь знали на что шли? — колкая улыбка озарила лицо Марии, наконец-то! Какая-то авантюра! Надо было хоть как-то прикрыться и благо сорочка была недалеко, а вот офицерские одежки пришлось буквально запихивать вместе с юнцом под кровать. На контрасте дрожащего от неожиданности офицера, Мария была абсолютно спокойна. Подойдя к зеркалу, она чуть расправила волосы, недовольно разглядывая себя: «Не барыня, а девка какая-то… Надо бы меньше налегать на вино.»

Отредактировано Мария Нарышкина (12 Июн 2024 23:58)

Хозяйка невольно поджала губы. «Маруся»… Чужое, неприятное имя, режущие слух. Подходит скорее для крестьянки, чем для гордой полячки. Мария, Марья, в лучшем случае Мари, как полагается, на французский манер. Впрочем, то было сказало человеком, которому обычно дозволялось многое…
    — К супруге Вы тоже врываетесь без стука, когда она не одета? Или с ней Вы более галантны, Ваше императорское? — слова, сказанные с упреком, весьма холодные. Мария не хотела на него смотреть, потому что понимала, что в отличие от самого Александра, прятать свои эмоции и чувства умеет скверно. И впрямь, стоило ей лишь стрельнуть глазками в его сторону – уголки губ предательски разошлись в улыбке, выдавая её.
    Улыбку уже не скрыть, как и радость от визита, но всё-таки терзали Марию два желания: заставить Александра почувствовать боль и защитить его от первого желания. Боль, подобной той, что он всякий раз подвергает её! Раз уж он считает, что может любить многих женщин – почему она не может любить многих мужчин? Уж свободолюбия ему у неё не занимать! Пусть поймет какого это и, быть может, подумает? Мари делиться не любит, сама же предпочитает действовать по собственному разумению. Но зная ранимую душу Александра, у Марии просто не хватало жестокости, чтобы нанести такой удар, что скорее всего оставит сильнейшие шрамы на сердце человека, которого она любила лучшие годы.
    В итоге всех метаний, с уст сорвался по-своему «Александровский» слог:
— Я принимала юного гостя с утра, в самую рань. Утомил он меня – пришлось отдохнуть. Всё-таки мне уже не семнадцать и во мне нет той… бесполезной, но очень живой энергии. В нашем возрасте полагается более размеренный и осторожный… темп жизни. — никакой лжи, но и никакой правды. Глаза любовницы пестрили духом авантюризма и любви к этой опасной игре. Она могла умолчать, увести тему, выйти без всякой опасности сухой из воды, но нет! Она решила пощекотать нервы... так вышло, что прежде всего бедняге под кроватью, что едва ли ещё раз решиться переступить порог этого дома. Марии же хотелось, чтобы император приревновал или разозлился, но и очевидного повода давать она не собиралась.
    Она элегантно и плавно подошла к Александру и положила руки ему на грудь, наигранно прислушиваясь бьется ли его сердце.
— Впрочем, по взгляду вашему вижу, что Вы вольны пустить в сердце кривотолки сплетников и завистников. — два шага назад и вот они уже на расстоянии, а Мария сводит руки за спиной, в то время как её искренняя улыбка переходит в горькую ухмылку. Глаза устремлены прямо в государеву душу, — Зато тебе было, чем заняться, Сашенька, раз ты меня так забросил. Вероятно, с «ней»… в Михайловском замке?

Отредактировано Мария Нарышкина (20 Июн 2024 23:26)

Говорят, что порой гениальные преступники сами хотят быть пойманными. Мария от части испытывала схожее чувство – слишком легко ей удавалось избегать подозрений Александра, а несколько нападок привели к тому, что сам любовник уже отчаянно парировал сплетни и домыслы. Марию его ответ, впрочем, не впечатлил. Она театрально закатила глаза, будто бы услышала редкостную глупость, и начала задумчиво мерить комнату шагами, тонко передразнивая императора.
— Говорят! — Мари резко остановилась, в очередной раз проглатывая «Марусю» и вцепилась коготками в спинку кресла, на которое пару минут назад по-хозяйски уселся Александр. Хищный кошачий взгляд предвещал мало хорошего, — Вам не следовало посещать это проклятое место, тем более в мартовскую ночь! Вы рискуете вскрыть раны прошлого… И у меня есть подозрение, что кое-кто решил воспользоваться этим, чтобы сблизиться. Толкнуть ребенка в воду, только чтобы потом протянуть ему руку – настоящее свинство. — столь же резко дама оттолкнулась от кресла и подошла вплотную к мужчине, положив руки ему на грудь и томно, хоть и со строгостью, прошептала на ухо: — Или это был ты? Твоя идея? Зачем… Так или иначе я с трудом сдерживаюсь, чтобы не высказать кому-то из величеств всё, что я них думаю!
В чем-то Мария злилась и на себя. За то, что никак не может отпустить из сердца эту порочную связь. Но ведь он не был ей врагом? Как могла она не переживать за столь близкого человека, когда сама испытала потерю родителя и периодически испытывала груз вины, что был сильно легче, чем у сына перед убиенным отцом. И всё-таки… сам того не зная, он вновь обыграл её? Перевел ревность и недовольство в беспокойство и переживания о себе? Или бедная любовница так запуталась в собственных чувствах, что переиграла сама себя?

За всеми этими эмоциями хозяйка дома позабыла об одном обстоятельстве, немом свидетеле, что напомнил о себе случайным шорохом под кроватью. Нет, пожалуй, теперь Марии не хочется быть пойманной, она не готова порвать их отношения, не сегодня. Возможно, следовало бы послать короткую записку? А может стоит поговорить по душам, а заодно увести императора подальше, пока кровать не начала издавать… иные звуки, а она ведь умеет!
— Если позволишь одеться, то я бы попросила о прогулке. — от неудобства Мари потупила взгляд в пол, опасаясь отказа, но вместо того, чтобы и дальше упрашивать, решила по своему обыкновению поставить вопрос ребром. — Если я Вам конечно всё ещё интересна.

Очень грамотно было со стороны Александра умолчать о своем титуле. Они уже как-то это проходили, «Если мне приспичит говорить с императором, то я попрошу его аудиенции» —ответила тогда Мари. Когда её просили подвести государя к какой-то идее или попросить за кого-то, Нарышкина и впрямь старалась следовать официальному протоколу, не желая портить роман официозом.
Слова об отце почему-то больно кольнули сердце. Кто не хотел бы пообщаться со своим родителем после смерти, особенно если не успел сказать им что-то важное? Но боль утраты на то и боль утраты, а все эти магические явления дают лишь ложную надежду. Впрочем, не ей объяснять Саше в какие видения ему верить, дух мистицизма в нем всегда был силен, а тут ещё и целый замок с призраком?
Ловкий хитрец в этот раз быстро сдался и покинул комнату. Едва он скрылся за дверью, локоны Мария растянулись на белой простыне, когда она рухнула на кровать. Вроде полная победа – без особых усилий она вышла сухой из воды, но чертовые сомнения не позволяли почувствовать вкус хоть чего-то радостного! Нужна ли была ей эта проблема сегодня?
— Быстрее собирайтесь и бегите через боковую дверь, моя девка вас проводит. — с диким шорохом из-под кровати вылез уверовавший в Бога кавалер, не застуканный императором, — Ради вашего же блага я полагаю это был последний раз. Надеюсь на вашу благоразумность.
Юнец прощебетал что-то про честь, смелость и напористость, но Мария надеялась на то, что это всего лишь солдатская бравада. Да и чем теперь ему хвастаться? Всё равно ведь не поверят.

К выходу дамы собираются обычно не спеша. В силу традиционно простых нарядов Мария была шустрой на общем фоне, но именно сегодня всё так вязко тянулось для неё, что она заняла на сборы приличное время. Наряд, впрочем, всё также не выделялся и рядом с любым гардеробом императора казался чрезмерно скромным. В этот раз, впрочем, выделялись перчатки, шляпа, прикрывающая лицо тенью и парасоль, призванная скрывать Нарышкину от столь ненавистного ей сегодня солнца.
Спустившись по лестнице, она подала государю руку. За шляпой было проще прятать своё подавленное безэмоциональное состояние. В этом городе теперь даже в солнечную погоду для неё шел проливной дождь. Господи! Им же обоим уже за тридцать лет… Вот кто она такая? Уже давно не юница, не самая лучшая мать, а про жену и говорить нечего. «Любовница» — всё чего она достигла за столько лет. Взгляд исподлобья искал в Александре поддержки, но она сама старалась спрятать свои глаза. Он слишком сладкий яд, чтобы можно было так просто от него отказаться.
— Чтож, ведите. — тихий, почти могильный шепот в дрожащем голосе.