Вдалеке послышались крики — что там кричали, Александр разобрать не мог, а только понимал наверное: крики эти разительно отличались от военных приказаний. Кричали, кажется, и с французской стороны, и с русской; и кроме голосов не слышно было никаких других звуков — ни выстрелов, ни барабанов, ни труб. Все солдаты, прежде сновавшие и туда и сюда, замерли, с удивлением глядя куда-то в одну сторону.
Странная картина открывалась взору! Там, на кромке французского редута, аккуратно между двух пушек, матово поблёскивавших на солнце, словно жуки, показался человек. В вытянутых над головою руках он держал что-то — издалека рассмотреть было сложно, но ни на саблю, ни на ружьё, ни на пистолет это не походило — скорее картина или, быть может, икона.
«Священник он, что ли?» — подумал Александр, но тут же отринул эту догадку. Не то чтобы он знал, как выглядят французские священники — но вот их полковой священник, отец Семён, по меньшей мере никогда не показывал икон противной стороне; а этот явно направлялся в сторону русских позиций! Шёл, не останавливаясь! Не оглядываясь назад! Не опуская рук!
Может, он рассудком повредился? Признаться, немудрено в такую-то жару! Подобную безрассудную уверенность Александр видал однажды в деле под Фридландом: там какому-то несчастному улану всю голову изрубили саблями, отчего он совершенно помешался в уме и, не разбирая пути и едва ли осознавая себя, носился он перед фронтом. Да только сейчас француз выглядел совершенно уверенным в себе — сколько можно было определить с расстояния.
От разглядывания странного француза его отвлекли вопросы: откуда он тут и нужен ли ему генерал?
Голос, которым был произнесён второй вопрос, казался Александру смутно знакомым. Он обернулся, и щурясь и чтобы защитить глаза от чересчур яркого солнца, и чтобы лучше рассмотреть лицо говорившего, пристально посмотрел на юношу. Да, кажется, они и впрямь знакомы — а только сейчас не время, чтобы разбираться, кто, с кем и когда познакомился!
Он кивнул, поспешно ответил:
— Да, нужен генерал, мне велено передать приказание... — и затем добавил уже тише: — И воды бы коню достать.

Подпись автора

Истинное происшествие, случившееся на родине автора.

Этьен мало что понимал в происходящем. Капитан Дидье действовал уверенно, молодому солдату показалось что даже слишком. Из-за этого было не так страшно. Но смысла в действия капитана, видимая или истинная уверенность не добавляла.

"Хотели предложить перемирие. Не вышло, русские начали стрелять", - Этьен всё пытался сложить в голове картину происходящего. - "А чего ждать от этих русских?! Они всё понимают не так! Сказали "не стреляй" - стреляют. Дикари какие-то!"

И всё же было непонятно отчего их капитан взялся идти до последнего? Фактически, вылезая из окопа он подставил себя под пули. Разве можно так сильно верить что диких русских остановит икона Девы Марии? Пусть даже это их собственная икона...

Когда Жан-Батист оказался рядом, он обменялся с другом молчаливым взглядом. Оба, как и много других солдат вокруг молча стали наблюдать за происходящим. Сам Этьен ничего не говорил, волновался за капитана. В этой войне он хорошо к нему относился, мог даже сказать что по-отечески. Хотя такое могли сказать и другие молодые солдаты под командованием Дидье. Но он слышал как восхищались другие. Кто-то упорством, кто-то смелостью.

Но всё же оставалось непонятно: "Почему капитану так важно перемирие на Успенье?!"

Надо бы попробовать спросить того позже, если пожелает объяснить.

"Если не убьют..." - мрачная мысль вернула мечтательного парня с небес на землю.

Он стал наблюдать ещё пристальней. Больше веры в то что перемирие состоится появилось, когда навстречу вылез русский с похожей иконой. Потянулись долгие секунды ожидания. Эти несколько мгновений перед пожатием рук казались длились вечностью.

-- Trêve!!! - радостно закричал Этьен со всеми и посмотрел на стоящего рядом друга. -- Pourquoi n'es-tu pas content ? Est allé!

И он потянул Жана-Батиста за рукав - знакомиться с солдатами вражеской армии.

Пост написан 23 Окт 2024 00:14